Злокачественные опухоли кожи излечимы у большинства пациентов, если диагностика и удаление происходит до установления метастатического фенотипа опухоли. На сегодняшний день визуальный осмотр с последующей биопсией является золотым стандартом диагностики. Но по ряду некоторых исследований на ранней стадии визуальный диагностический подход имеет ограниченную специфичность (<30%) и чувствительность (около 84%). Это означает, что из 100 случаев меланомы, в отношении которых было принято решение об удалении, только 30 являются меланомами. Чувствительность 84% означает, что 16% случаев истинной меланомы будут диагностированы неправильно. Недовольство таким положением вещей приводит к внедрению диагностических методик (дерматоскопия, конфокальная микроскопия и др.), специфичность и чувствительность которых зависит от навыков врача. Шведские ученые разрабатывают новую методику, основанную на определении молекул, количество которых были бы присущи меланоме и не встречались у здоровых лиц. Дело в том, что растущие к поверхности кожи клетки меланомы в 2-4-недельный период могут выделять опухолевые биомаркеры с высокой молекулярной массой. Данный срок связан с длительностью продвижения кератиноцитов на поверхность кожи. В свою очередь микроокружение опухоли может гораздо быстрее экспонировать на поверхности кожи с низкомолекулярные биомаркеры. Низкомолекулярные соединения <500 Да могут проникать через роговой слой и достигать поверхности кожи в течение нескольких часов. В ходе химических реакций в киноурениновом метаболическом пути триптофан превращается в биологически активные метаболиты, включая кинуренин, тремя ферментами - индоламин-2,3-диоксигеназами-1 и 2 и триптофан-2,3-диоксигеназой. Сообщается, что экспрессия первого фермента повышается при многих злокачественных новообразованиях, таких как рак легкого, почечно-клеточный рак, меланома. Повышенная экспрессия фермента приводит к истощению триптофана и накоплению кинуренина, что приводит к изменению соотношения триптофан/кинуренин в микроокружении и в плазме пациента с меланомой, что коррелирует с ожидаемой выживаемостью пациента. Поскольку эти вещества являются низкомолекулярными соединениями и способны диффундировать через кожный барьер, то шведские ученые видят большие перспективы в их определении на поверхности кожи. Они показали, что при сравнении кожи здоровых добровольцев до и после изменения активности фермента наблюдается уменьшение отношения триптофан/кинуренин в 80–100 раз. Кроме того, исследование показало, что используемое для контроля отношение фенилаланин/триптофан также менялось в 20-30 раз. Авторы полагают, что эти результаты, наряду с высокой воспроизводимостью, могут применяться не только для диагностики, но и для неинвазивной оценки терапии меланомы.

Контагиозный моллюск (КМ) — распространенная, стойкая и высококонтагиозная кожная инфекция, вызываемая поксвирусом. Ежегодно только в США им болеют около 6 миллионов человек с наибольшей заболеваемостью среди детей в возрасте от 1 до 14 лет. Инфекция контагиозного моллюска, как правило, проходит сама по себе, но может сохраняться от месяцев до лет, создавая нагрузку на здравоохранение и вызывая проблемы с качеством жизни, требующие лечения. Лечение также может быть оправдано из-за высокой контагиозности высыпаний и опасения заразить сверстников или членов семьи. Кроме того, внешне видимые поражения могут быть связаны с дискомфортом и психосоциальной стигматизацией, а после разрешения могут остаться шрамы. Оксид азота действует как кратковременный иммуномодулятор и как прямой антимикробный агент широкого спектра действия, обеспечивающий локальный иммунитет против чужеродных организмов. Оксид азота выполняет регуляторные функции, которые влияют на NF-?B, продукцию цитокинов и апоптоз, вероятно, посредством нитрозилирования белков. Также он обладает цитотоксическими функциями, которые влияют на репликацию вируса посредством реактивных молекул кислорода и/или азота. Но сложности с хранением и доставкой оксида азота к очагу инфекции или воспаления ограничивают его местное применение. 10,3% гель бердазимера - это новый препарат для местного применения, высвобождающий оксид азота. Совместное введение двух компонентов, нового химического соединения бердазимера натрия (гель) и гидрогеля, функционирующего в качестве донора протонов, способствует высвобождению оксида азота из макромолекулы бердазимера натрия. Американские исследователи сообщают об эффективности и безопасности данного геля против КМ. В своё исследование они отобрали 891 пациента в возрасте 6 месяцев и старше, с нормальным иммунитетом и имевших от 3 до 70 возвышающихся очагов КМ. Пациенты не получали какое-либо лечения в течение 14 дней до начала нанесения геля. Пациенты или лица, осуществляющие уход, наносили гель 1 раз в день тонким слоем. Если на контрольных визитах подтверждалось, что очаги разрешились, то лечение прекращалось, а пациенты наблюдались на предмет рецидива или появления новых очагов до 24-й недели. Контрольной точкой была выбрана 12 неделя. В группу бердазимера было отобрано 444 пациента со средним возрастом 6,6 лет, среди которых 228 (51,4%) мужчин; в группу плацебо - 447 пациентов  со средним возрастом 6,5 лет; 234 (52,3%) женщины. В группе пациентов, получавших лечение, у 88,5% (393 пациента) в группе бердазимера и у 88,8% (397 пациентов) в группе геля-носителя на 12-й неделе был проведен подсчет поражений. В группе лечения было достигнуто полное исчезновение очагов у 32,4% (144 пациента) и у 19,7% (88 пациентов) в группе контроля. Нежелательные явления, приведшие к прекращению лечения, наблюдались у 4,1% (18 пациентов) в группе бердазимера и у 0,7% (3 пациента) в группе плацебо. Наиболее распространенной местной кожной реакцией была эритема легкой или средней степени тяжести.

Системная красная волчанка (СКВ) представляет собой хроническое воспалительное аутоиммунное заболевание, которое обычно проявляется рядом специфических проявлений, в том числе мультисистемным микрососудистым воспалением с образованием аутоантител. Кроме того, что болезнь клинически гетерогенна, она имеет и расовые различия, влияющие на прогрессирование и распространенность. Так СКВ более распространена и тяжелее протекает в неевропеоидной популяции, чем в европеоидной популяции. В Китае СКВ поражает 97,5–100 человек на 100 000 населения. Несмотря на достижения в диагностике и лечении СКВ, у многих пациентов наблюдается прогрессирование заболевания, а длительное использование стандартной терапии часто связано с токсичностью и значимыми побочными эффектами. В терапии СКВ, как и в терапии многих аутоиммунных болезней, применяют моноклональные антитела. Белимумаб представляет собой моноклональное лямбда-антитело иммуноглобулина G1 человека, которое связывается со стимулятором В-лимфоцитов (BLyS) и ингибирует его биологическую активность. Предыдущие исследования белимумаба для внутривенного применения показали эффективность при СКВ в сочетании со стандартной терапией. В Китае было проведено исследование препарата выходящее за привычные пределы в 52 недели. Сначала пациенты проходили тот самый 52-недельный двойной слепой плацебо-контролируемый период исследования, затем все желающие могли продолжить лечение белимумабом в дозе 10 мг/кг в/в каждые 28 дней в сочетании со стандартной терапией в течение 6 лет. 84,7% (359 из 424) пациентов сообщили о нежелательных явлениях на фоне лечения. Наиболее частыми из них были инфекции верхних дыхательных путей (35,4%). В целом частота всех нежелательных явлений была стабильной или снижалась с течением времени. Во время лечения белимумабом доля респондеров c индексом ответа SRI-4 увеличилась с 54,9% на 1-ом году до 80,5% на 5-ый год. Точно так же доля пациентов со снижением шкалы активности волчанки SELENA-SLEDAI увеличилась с 55,9% до 81,9% на 5-ый год. Ряду пациентов на фоне лечения стало возможно снизить ежедневную дозу преднизолона. Эти результаты, как согласуются с предыдущими исследованиями, так и подтверждают положительное соотношение пользы и риска лечения белимумабом в качестве дополнения к стандартной терапии.

Гипогликемия у пациентов с сахарным диабетом 2 типа (СД2) может представляет жизнеугрожающее состояние. Факторами риска гипогликемии являются неправильная дозировка противодиабетических препаратов, неосмотрительность в питании, неблагоприятные побочные эффекты лекарств, инфекционные процессы, нарушение функции почек, пожилой возраст и прием сульфаниламидов или инсулина. Фторхинолоны принадлежат к классу антибиотиков, которые ингибируют синтез бактериальной ДНК, и являются одними из наиболее часто назначаемых антибиотиков во всем мире. В нескольких сериях случаев сообщалось о связи между применением левофлоксацина и гипогликемии, приводившей к госпитализации. Но точный характер связи между применением левофлоксацина и риском гипогликемии до сих пор точно установлен не был из-за ограниченного числа случаев. На Тайване на эту тему провели и опубликовали результаты крупнейшего на сегодняшний день исследования случай-контроль, в котором была использована общенациональная база данных. Из исследования исключались пациенты в возрасте <20 или >90 лет и пациенты с СД1. В группу исследования были включены пациенты с СД2 и гипогликемией, приведшей к госпитализации и получению высоких концентраций декстрозы, и прием определенных пероральных антибиотиков в течение одной недели до эпизода гипогликемии. В контрольную группу вошли пациенты с СД2, которые принимали пероральные антибиотики и не имели проблем с низким уровнем сахара. Соответственно в группы были отобраны 26 695 и 266 950 пациентов. Прием фторхинолонов и сульфаниламидов были связан с самым высокими рисками гипогликемии - в 12,05 раз и в 7,20 раза, соответственно. По сравнению с цефалоспоринами левофлоксацин имел 5,13-кратное увеличение риска гипогликемии, тогда как по сравнению с антибиотиками пенициллинового ряда увеличение составило 9,4 раза. Кроме того, результаты показали, что риск гипогликемии был самым высоким при применении левофлоксацина, за которым следовали моксифлоксацин и ципрофлоксацин. Предполагаются 3 возможных механизма развития гипогликемии, вызванной фторхинолонами: 1) повышенная секреция инсулина островковыми клетками поджелудочной железы за счет блокады АТФ -зависимых калиевых каналов после воздействия фторхинолонов; 2) усиление притока кальция, что может способствовать высвобождению наполненных инсулином пузырьков; 3) взаимодействие с ферментом цитохрома Р450 2С9, который является основным путем, ответственным за метаболизм производных сульфонилмочевины.

В связи с тем, что у ряда пациентов с меланомой ранней стадии может наблюдаться рецидив опухоли, метастазирование или смерть, а у ряда пациентов обратная ситуация, учёные пытаются выявить предикторы этого явления. Профилирование экспрессии генов (GEP) с использованием прогностического теста 31 гена (31-GEP) показало значительную независимую ценность при стратификации риска у пациентов с меланомой кожи стадии I-III в сочетании с параметрами стадирования Американского объединённого комитета по изучению рака. 31-GEP заключается в измерении экспрессии РНК в ткани первичной опухоли, фиксированной формалином и залитой в парафин. Ранее уже предпринимались успешные попытки оценить риски рецидива и метастазирования на основании этого теста, в т.ч. в рамках персонализированной оценки риска. Следующей целью исследователей стала интеграция шкалы 31-GEP с клиническими и патологическими факторами для разработки индивидуальных рисков рецидива, метастазирования и смерти от меланомы (i31-ROR) и необходимости проведения биопсии сторожевого лимфоузла. Регрессионные модели Кокса для оценки риска рецидива были разработаны на 1581 пациентах и независимо проверены на когорте из 523 пациентов с меланомой I-III стадий. Пациенты с низким риском результата i31-ROR имели значительно более высокие показатели безрецидивного периода в течение 5 лет (91% против 58,45%), отсутствие отдаленных метастазов (95% против 53%) и специфичной для меланомы выживаемости (98 % против 59%), чем у пациентов с высоким риском результата i31-ROR. Комбинированный анализ риска рецидива и данных биопсии сторожевых лимфоузлов выявил 44 % пациентов, которые могли отказаться от биопсии при сохранении высоких показателей выживаемости или были повторно стратифицированы, как имеющие более высокий или более низкий риск рецидива или смерти. По мнению авторов интеграция клинико-патологических признаков с 31-GEP оптимизирует стратификацию риска для пациентов по сравнению с использованием только клинико-патологических признаков.

Красный плоский лишай (КПЛ) представляет собой заболевание, опосредованное Т-клетками, поражающее кожу и/или слизистые оболочки и встречающееся во всем мире примерно у 1% населения. Активированные Т-клетки (в первую очередь CD8+) рекрутируются в дермо-эпидермальное соединение, индуцируют апоптоз базальных кератиноцитов и далее запускается замкнутый круг самоподдерживающихся иммунных реакций. Лечение КПЛ разнообразно: варианты лечения включают местные и системные стероиды, ретиноиды, азатиоприн, дапсон, циклоспорин А, гризеофульвин, метотрексат, циклофосфамид, гидроксихлорохин, такролимус и интерферон-?. Также лечение включает в себя различные виды фотохимиотерапии и её возможной альтернативой в виде узкополосного ультрафиолета (NB-UVB). В Израиле провели исследование по долгосрочному эффекту последнего на 192 пациентах с типичной формой КПЛ. У 71% пациентов диагноз был также подтвержден гистологически. Критериями эффективности стали полный ответ (исчезновение поражений не менее чем на 90%, отсутствие зуда и отсутствие новых поражений), частичный ответ (исчезновение поражений на 50-90%, легкий зуд и отсутствие новых поражений) и отсутствие ответа (исчезновение поражений менее чем на 50 процентов, зуд от умеренного до сильного и/или новые поражения). Всех пациентов первоначально лечили 3 раза в неделю, дозу NB-UVB увеличивали с каждой обработкой в ??зависимости от типа кожи. Из 192 пациентов 41% (n=80) также принимали медикаментозную терапию: 50 принимали местные стероиды, 19 - системную терапию ацитретином, 4 - преднизолон пероральной, 4 - метотрексат, 3 - ацитретин + клобетазол. Полный, частичный ответ и отсутствие ответа соответственно наблюдались у 137 (71%), 24 (13%) и 31 (16%) пациентов. Кроме того, у 74% пациентов с полным ответом не было рецидивов после среднего периода наблюдения в 58,7 месяцев. Безрецидивный период составил 131 и 101 месяц для мужчин и женщин, соответственно, и 128 и 103 месяца для пациентов до 40 лет и старше 40 лет, соответственно. Тип кожи, количество процедур и общая лечебная доза не влияли на безрецидивный период. Возраст дебюта заболевания, суммарная доза УФ и поражение полости рта не влияли на частоту полного ответа. Побочные эффекты были редкими и легкими: 5 пациентов сообщили об ожогах, 4 - о герпетической инфекций, 1 - о головокружении и слабости, 1 - о гипертонии.

Если многочисленные первичные меланомы на начальных стадиях успешно лечатся хирургическим путем, то лечение пациентов с метастатической меланомой на поздних стадиях остается сложной задачей даже с учетом имеющихся достижений иммунотерапии. В связи с этим идёт поиск новых лекарств, которые было бы возможно применять в виде моно- или адъювантной терапии. В Китае провели исследование in vitro тепотиниба, селективного ингибитора тирозинкиназы протоонкогена МЕТ, который часто используется для лечения солидных опухолей. МЕТ (белок мезенхимально-эпителиального перехода) представляет собой рецепторную тирозинкиназу, проявляющую аномальную активность в злокачественных клетках человека. Активность этого фермента связана с агрессивными фенотипами рака, метастатической диссеминацией и неблагоприятным прогнозом заболевания. Целью исследования было изучение влияние тепотиниба на клетки меланомы и его специфического механизма действия. Первоначально изучалось влияние тепотиниба на пролиферацию клеток WM451 (клетки меланомы). Так пролиферация клеток WM451 была значительно снижена при лечении тепотинибом по сравнению с контрольной группой. Кроме того, ингибирующее действие тепотиниба на пролиферацию клеток WM451 зависело от концентрации. В общей сложности 10 нг/мл тепотиниба оказывали ~ 50% ингибирующее действие на пролиферацию клеток WM451, поэтому эта концентрация была выбрана для проведения последующих экспериментов. 10 нг/мл значительно уменьшали миграцию клеток WM451 по сравнению с контрольной группой. Аналогичным образом снижалась инвазивная активность клеток. Уровни экспрессии белков, связанных с эпитеиально-мезенхимальным переходом (ЭМП) оценивали с помощью вестерн-блоттинга и воздействие тепотиниба вызывало явное усиление экспрессии E-кадгерина и одновременное снижение экспрессии N-кадгерина и виментина по сравнению с контрольной группой. Это свидетельствуют о том, что тепотиниб оказывает ингибирующее действие на процесс ЭМП зклеток меланомы. Тепотиниб значительно повышал апоптоз после лечения по сравнению с контрольной группой. Дальнейшие исследования показали, что препарат оказывает ингибирующее действие на активацию сигнальных путей MET и PI3K/AKT. К недостаткам данного исследования с многообещающими результатами относится то, что побочные эффекты тепотиниба на клетки меланомы не изучались и что использовалась только одна клеточная линия меланомы.

Хроническая телогеновая алопеция является одной из наиболее частых причин выпадения волос у женщин. Для неё характерно диффузное, постепенно начинающееся выпадение волос, продолжающееся более 6 месяцев. Обычно этому предшествует провоцирующий фактор, включающий физические или эмоциональные стрессовые события. В большинстве случаев хронической телогеновой алопеции основную причину выявить не удаётся. Одним из новых методов лечения является использование обогащенной тромбоцитами плазмы (PRP). Широкий спектр факторов роста, хемокинов, цитокинов и многих белков плазмы могут воздействовать на стволовые клетки волосяного фолликула, приводя к развитию новых волос и способствуя неоваскуляризации. Однако существует не так много качественных исследований на эту тему. В Египте провели пилотное исследование пациентов с хронической телогеновой алопецией, оценивающее эффективность и безопасность двух разных концентраций тромбоцитов на 30 пациентах. Критериями исключения были дерматологические заболевания кожи головы, дисфункция щитовидной железы, хронические заболевания, беременность и лактация, анемия, тромбоцитопения, коагулопатии, прием антикоагулянтов. Пациенты были рандомизированы на 3 группы: 1) специальные пробирки для PRP, центрифугированные при 3500 об/мин; 2) обычные лабораторные пробирки, центрифугированные при 1000 об/мин; 3) физиологический раствор в качестве плацебо. Все пациенты прошли 4 ежемесячных сеанса. Пациентов обследовали через месяц и через 3 месяца после последнего сеанса. Тест на выдергивание волос, визуальная аналоговая шкала и результаты удовлетворенности пациентов показали статистически значимую разницу между 1 и 3 группой и между 2 и 3 группой, при этом между 1 и 2 группой не было различий. Результаты трихоскопии показали значительное увеличение густоты и толщины волос в лобной, височной и теменной областях только в группах 1 и 2. Статистически значимой разницы между 3 группами в отношении побочных эффектов не было.

Принято считать, что в патофизиологии атопического дерматита (АтД) принимают участие генетическая предрасположенность, факторы окружающей среды, аномалии эпидермального барьера, иммунологические нарушения и дисбактериоз микробиоты кожи. Все это может объяснять гетерогенный характер болезни. Staphylococcus aureus играет важную роль в развитии дисбиоза при АтД: колонизация этим патогеном и более низкое общее микробное разнообразие обнаруживаются примерно на 70% пораженной кожи. Дефицит антимикробных пептидов (АМП), связанный с реакцией Th2, может частично объяснять восприимчивость к колонизации S.aureus. S.aureus может непосредственно вызывать или усиливать продолжающееся воспаление путем связывания своих суперантигенов с молекулами MHCII, что вызывает избыточную продукцию цитокинов Т-клетками. Кроме того, его суперантигены могут служить обычными аллергенами и вызывать специфический IgE-ответ. Основываясь на этой гипотезе в Нидерландах изучают потенциальный новый АМП омиганан, синтетический аналог индолицидина нейтрофилов. Этот короткий АМП из семейства кателицидинов показал антимикробную активность in vitro и in vivo в отношении S. aureus без развития бактериальной резистентности. В новом рандомизированном двойном слепом плацебо-контролируемом одноцентровом исследовании 2 фазы приняли участие 80 пациентов с АтД легкой и средней степени тяжести, которых рандомизировали в соотношении 1:1:1:1 в группы 1%, 1,75%, 2,5% омиганана и геля-носителя (плацебо). Исследуемый препарат наносили на все очаги 2 раза в день в течение 28 дней подряд. Для поддерживающего лечения применяли эмолиент, триамцинолон был выбран в качестве препарата неотложной помощи при необходимости. Снижение S. aureus в культурах наблюдалось во всех группах активного лечения, которое было наиболее выраженным и статистически значимым в группе, получавшей 2,5% омиганана, В группах лечения 1% и 1,75% омиганана наблюдалось существенное, но статистически незначимое среднее снижение. После прекращения лечения значения S.aureus восстанавливал свою численность. Заметным событием этого исследования стало отсутствие клинической эффективности. Авторы полагают, что причиной этого может быть вторичная роль S.aureus в патогенезе АтД. Они предлагают искать приложение омиганана в заболеваниях, в которых S.aureus играет более важную роль и в которых можно снизить необходимость в пероральных антибиотиках. Омиганан также может иметь клиническое значение для эрадикации штаммов S. aureus с множественной лекарственной устойчивостью.

В настоящее время нет единого мнения относительно наилучшего лечения келоидных рубцов. Описано несколько терапевтических комбинаций для лечения келоидных рубцов, но эталонного стандарта в настоящее время не существует. Более ранние исследования сообщают об уменьшении объема рубцов и значительном снижении рецидивов келоидных рубцов при применении криохирургии. В университетской больнице французского Бреста было проведено одноцентровое когортное исследование по коррекции как ранее леченных, так и нелеченных келоидных рубцов. Первичным результатом было изменение объема келоидного рубца согласно Ванкуверской шкале оценки рубцов через 12 месяцев. Лечебная методика заключалась во внутрикраевом иссечении (фактически методика бритвенной биопсии) келоидного рубца с последующим немедленным однократным сеансом контактной криохирургии. Всего в исследование был включен 31 пациент с 40 келоидными рубцами, но 4 пациента выбыли из последующего наблюдения. Завершили лечение и 12-месячное наблюдение 27 пациентов, чей средний возраст составил 23,9 года и у которых было 35 келоидных рубцов. 19 келоидных рубцов (54%) продемонстрировали значительное уменьшение объема (уменьшение от 80% до 100%). У 6 (17%) наблюдалось значительное уменьшение объема (от 50% до 80%). 7 келоидных рубцов (20%) не отреагировали на лечение. Уменьшение объема после лечения во всех келоидных рубцах было значительным - среднее уменьшение объема составило 81,9%. Среди 24 рубцов ушей (на мочке и на задней поверхности) 21 (84%) продемонстрировали значительное или существенное уменьшение объема рубца. Напротив, среди 8 рубцов, локализованных на груди, только у 6 (60%) было умеренное уменьшение объема рубца или рецидив, определяемый как уменьшение объема рубца от 0% до 50%. Средний балл по Ванкуверской шкале рубцов был значительно снижен у 25 рубцов. Частота рецидивов в данном исследовании составила 20%, что ниже чем в других опубликованных исследованиях схожих подходов. Авторы надеются, что внутрикраевое иссечение и контактная криохирургия могут быть методами, полезными для уменьшения объема келоидных рубцов.