Новейшие статистические данные, опубликованные Американским онкологическим сообществом (American Cancer Society, ACS), свидетельствуют о росте заболеваемости меланомой.
В 2022 году меланома в США заняла 5-е место по распространенности среди всех онкологических заболеваний – за год было выявлено 99780 новых случаев, зарегистрировано 7650 смертей. «Опередили» меланому по распространенности колоректальный рак, рак легких и бронхов, предстательной и молочных желез.
«Заболеваемость меланомой [в США] растет с начала 1990х», – признал дерматолог д-р D.E. Kent. – «Смертность держится приблизительно на том же уровне, может быть, незначительно снизилась».
Статистики ACS дали неутешительный прогноз на 2023 – ожидается около 97610 новых случаев меланомы, из них 58120 «планируется» диагностировать у мужчин, 39490 – у женщин. Количество летальных исходов меланомы в 2023 американские врачи-статистики приблизительно оценили как 7990 (5420 среди мужчин, 2570 – среди женщин).
Результаты исследования, проведенного ACS в 2017-2019 гг., свидетельствуют о том, что в течение жизни 2,1% граждан США, вероятно, «столкнутся» с диагнозом меланомы – на данный момент в США проживает более 1,3 млн пациентов, которым когда-либо был установлен такой диагноз, пятилетняя выживаемость больных меланомой в США оценивается как 93,7%.
Эпидемиологи США связывают рост заболеваемости, наиболее значительный среди белого населения, с увеличением солнечной экспозиции, изменением привычек, связанных с нахождением на открытом солнце, а также с фактом более частых обращений граждан США на плановые осмотры к врачам-дерматологам, в ходе которых нередко случайно обнаруживается меланома.
Несмотря на меньшую заболеваемость меланомой среди «цветного», неевропеоидного населения США, неблагоприятные исходы чаще всего наблюдаются именно у этой группы больных. У афроамериканцев значительно чаще меланома диагностируется на поздних стадиях, смертность темнокожих американцев от меланомы в 1,5 раза выше, чем у европеоидов. Еще хуже показатели среди латиноамериканской прослойки населения – у больных этой этнической группы меланома в 2,4 раза чаще диагностируется на третьей стадии, отдаленные метастазы выявляют в 3,6 раз чаще, чем в общей популяции.
Опухоли на слизистых оболочках, акральная и подногтевая формы меланомы также более распространены среди неевропеоидного населения США – такие различия , вероятно, обусловлены генетической предрасположенностью и наследственными факторами риска, такими как мутации в генах CDKN2A, CDK4, BAP1 и MCR1, синдром атипичного невуса, отягощенный семейный анамнез по раку кожи.
В ходе своего выступления на ежегодной конференции по опухолям кожи, д-р D.E. Kent не преминул обвинить в ухудшении ситуации по меланоме в США своих коллег, врачей первичного звена. По мнению дерматолога D.E. Kent, врачи общей практики и педиатры проводят неудовлетворительную работу с пациентами, не доносят до них сведения о важности и необходимости использования солнцезащитных средств. Рекомендуют регулярно пользоваться солнцезащитными кремами своим пациентам ВОПы и педиатры на менее чем 0,1% всех консультаций – такие результаты представили ученые в национальном исследовании амбулаторной помощи в США.
«Врачам первичного звена есть над чем поработать», – заметил д-р D.E. Kent. – «Задача обучить терапевтов и педиатров стоит главным образом перед нами, дерматологами».

Датское исследование случай-контроль, основанное на анализе национальных баз данных, выявило связь между приемом метотрексата и повышенным риском развития рака кожи.
В исследовании оценивались данные пациентов, рожденных в странах Скандинавии, которым с 2004 по 2018 гг. были установлены диагнозы базалиомы (БКК – 131447 больных), плоскоклеточного рака (ПКР – 18661 больной) или меланомы (26068 больных). Каждому больному соответствовали 10 «контрольных» участников, подобранных на основании пола и возраста.
Результаты, опубликованные в начале февраля в British Journal of Cancer, показали, что больший процент людей, ранее получавших лечение метотрексатом, чем в общей популяции, наблюдался среди пациентов с любой из форм рака кожи.
Предполагаемый риск развития рака, связанный с приемом метотрексата, составил 20-38% для БКК, 37-89% для ПКР и 13-61% для меланомы, причем чем большую дозировку метотрексата получал пациент, тем выше был риск развития опухоли – такая корреляция наблюдалась для БКК и ПКР, но не для меланомы.
Д-р S.Polesie, главный автор работы, заметил, что полученные результаты не стоит воспринимать как призыв не назначать метотрексат вовсе: «это эффективный и важный препарат, который помогает многим больным. Абсолютный риск развития рака вследствие лечения метотрексатом по-прежнему мал. Более того, метотрексат назначается очень часто – возможно, результаты нашего исследования попросту отражают рост заболеваемости раком кожи на популяционном уровне».
Между тем, у пациентов с псориазом в датском исследовании не было обнаружено значимого увеличения риска ПКР и меланомы на фоне лечения метотрексатом – повышенный риск сохранялся среди больных псориазом только для развития меланомы.
«Возможно, такие результаты обусловлены некоей ошибкой в статистическом анализе», – предположил д-р S.Polesie. – «Но их можно расценить и как обнадеживающие – для пациентов с псориазом и тех врачей, которые преимущественно назначают метотрексат в качестве первой линии системной терапии псориаза».
Также д-р S.Polesie указал на возможную связь полученных результатов с отличными паттернами нахождения на открытом солнце у пациентов с псориазом – «в этом состоит одно из ограничений дизайна нашего исследования: мы не оценивали степень солнечного облучения, факт применения светотерапии».

Исследователи из Центрального Южного университета в Чанша (Китай) обнаружили, что антидепрессант из группы селективных ингибиторов обратного захвата серотонина (СИОЗС) пароксетин обладает выраженной терапевтической эффективностью, хорошей переносимостью при лечении рефрактерной эритемы у пациентов с розацеа.
Д-р B.Wang и группа коллег связывают такой эффект со способностью пароксетина специфически ингибировать обратный захват 5-гидрокситриптамина (5-HT).
«Когда нарушается захват 5-НТ, кровеносные сосуды начинают расширяться и сужаться неправильным образом», – сообщили в своей работе китайские ученые. – «Многие [ранее опубликованные] исследования показали, что патогенез ряда воспалительных заболеваний кожи подразумевает высвобождение 5-НТ тучными клетками и тромбоцитами; нарушение обратного захвата 5-НТ наблюдается и при розацеа».
В проспективном двойном слепом рандомизированном клиническом исследовании приняли участие 97 пациентов с рефрактерной эритемой розацеа среднетяжелой и тяжелой степени в возрасте от 18 до 65 лет; участники основной группы (49 больных) получали в сутки 25 мг пароксетина, участники группы контроля (48) – плацебо. Терапия назначалась сроком 12 недель.
Ранние результаты оценивались в баллах по шкале CEA для оценки эритемы со стороны врача. Значимое улучшение наблюдалось у 42,9% из группы пароксетина и только у 20,8% больных группы контроля (P=0,02).
Разница сохранялась и при оценке отсроченных результатов – уменьшение «приливов» наблюдалось у 44,9% принимавших пароксетин (в сравнении с 25% у участников контрольной группы; P = 0,04), уменьшение выраженности жжения отмечали 46,9% пациентов основной группы (в сравнении с 18,8% в группе контроля; P = 0,003).
Впрочем, к концу 12 недели лечения значимой разницы в количестве элементов сыпи между участниками основной и контрольной групп не было (5,89 ± 16 и 12,79 ± 25,21 соответственно), а уменьшение выраженности телеангиэктазий оказалось сопоставимым у пациентов двух групп (42,9% и 43,8%).
Побочные эффекты лекарственной терапии отмечали 24,1% принимавших пароксетин и 11,1% участников контрольной группы, чаще всего больные жаловались на головокружение (10,3%), сонливость (10,3%), тошноту (8,6%), диспепсию (6,9%), мышечную дрожь (5,2%).
«Эффект плато в основной группе был достигнут в группе плацебо на 8 неделе наблюдения; в группе пароксетина же наблюдалось линейное улучшение состояния пациентов на протяжении всех 12 недель лечения», – отметили д-р B.Wang и соавторы. – «Это интересный клинический результат, и мы надеемся и рассчитываем, что продолжительное лечение пароксетином приведет к еще большему улучшению состояния кожи больных розацеа с рефрактерной эритемой».

Дерматолог на симпозиуме врачей южного побережья США (South Beach Symposium) призвал коллег перестать «запугивать» пациентов с атопическим дерматитом (АтД) возможными последствиями неправильной диеты.
«Многие [пациенты и даже врачи в США] убеждены, что главная причина АтД – это неправильное питание. Но внимательно проведенные исследования показывают обратное – исключение ряда или целых групп продуктов из рациона совершенно не влияет на течение АтД у большинства больных», – рассказал д-р P. Lio из Интегративного центра экземы в Чикаго.
P. Lio заметил: несмотря на то, что у некоторых пациентов, конечно, определенные пищевые продукты могут служить триггером ухудшения течения АтД, «распространение» этой взаимосвязи на всех остальных больных АтД противоречит принципам доказательной медицины.
«В результате [таких рекомендаций по соблюдению строгой диеты], пациенты и их домочадцы начинают связывать любые возможные продукты и события с риском ухудшения АтД», – посетовал д-р P. Lio; после чего обратил внимание коллег на недавнее исследование, в котором отслеживалась диета и течение АтД у госпитализированных пациентов – по результатам эксперимента 80% больных согласились с тем, что пища не играет значимой роли в течении болезни.
«Исключение и избегание отдельных продуктов может повысить риск развития аллергических реакций, в том числе анафилаксии», – предостерег д-р P. Lio. В ретроспективном исследовании данных 298 пациентов, которые исключили ранее хорошо переносившиеся продукты с целью облегчения тяжести симптомов АтД, у 19% при повторном введении в рацион ранее «привычных» и безопасных продуктов развивались острые аллергические реакции, из них у 30% – анафилактический шок.
Согласно рекомендациям Американской академии дерматологии, при наличии выраженной корреляции между симптомами и определенными продуктами пищи, больному показана диагностическая элиминационная диета продолжительностью от 4 до 6 недель.
«Конечно, питание и здоровье неразрывно связаны», – скептически прокомментировал американские рекомендации д-р P.Lio. – «Но если есть возможность сначала попробовать помочь пациенту местным лекарственным средством, хотя бы на 5-7 дней [до назначения строгой диеты], думаю, не стоит ей пренебрегать».

Результаты наблюдательного исследования из Ирландии показали, где чаще всего развивается меланома кожи.
В ретроспективный анализ вошли данные картирования кожи 162 пациентов (45% – мужчины) госпиталя в городе Дроэда, у которых была выявлена меланома в срок с 2019 по 2021 гг. Участки кожи исследователи разделили на «видимые» или легко доступные для самостоятельного осмотра больным и и «невидимые», к которым отнесли затылок, заднюю поверхность ушных раковин и шеи, плечи, спину, ягодицы, заднюю поверхность бедер, ступни.
На «невидимых» участках кожи меланома чаще развивалась у более молодых пациентов (средний возраст – 59 лет в сравнении с 66,5 лет у больных с меланомой на «заметных местах»).
В целом меланому на скрытых от глаз пациента участках кожи выявляли в 37% случаев, из них 28% были обнаружены дерматологом случайно в ходе осмотра.
На «видимых» участках чаще распознавали меланому in situ (27,1% против 10,6% на скрытых участках кожи); толщина опухоли >1 мм по Бреслоу наблюдалась у 38,3% больных с новообразованием на «невидимых» участках и только у 29,4% пациентов с «заметной» меланомой.
Наиболее «толстые» меланомы чаще всего обнаруживались на спине (52% опухолей с толщиной >1 мм по Бреслоу), а также на затылке, шее, задней поверхности бедра (по 17,3%), задней поверхности плеч (8,6%) и стопах (4,3%).
A.Wolinska и соавторы указывают на ограничения дизайна исследования (малая выборка, отчасти обусловленная снижением посещаемости пациентами дерматологов из-за пандемии COVID-19); также авторы сообщают о необходимости обучать пациентов методике самостоятельного осмотра всей поверхности кожи, включая «труднодоступные» участки.

Результаты канадского когортного исследования, опубликованные в The Journal of Rheumatology, показали, что среди взрослых больных псориатическим артритом (ПсА) 11,8% требуется хотя бы одна реконструктивная операция на суставах.
«Несмотря на оптимально подобранную терапию, направленную на достижение контроля над системным воспалением и сохранении функции сустава, определенному проценту пациентов с ПсА все равно требуется хирургическое вмешательство на суставах», – сообщил д-р T. S.H. Kwok из Университета Торонто.
В продольное исследование были отобраны 1574 пациента старше 18 лет с диагнозом ПсА, установленным в период 1978-2019 гг. Из этого числа, 185 (11,8%) больных за период исследования подверглись 379 хирургическим операциям по поводу ПсА.
Наиболее часто пациентам с ПсА выполняли артродез и артропластику (по 27% соответственно). Только 41% приводили к восстановлению функции сустава – в 59% случаев хирурги «жертвовали» пораженным суставом; 57 операций являлись ревизионными.
Д-р T. S.H. Kwok и его коллеги установили факторы риска, влияющие на вероятность того, что в дальнейшем пациенту с ПсА потребуется хирургическое вмешательство. На основании мультивариантного анализа данных 1018 пациентов ученые выяснили, что предполагаемая необходимость операции выше у пациентов с большим количеством пораженных суставов (HR, 1,03; P < 0,001), при наличии болезненности и припухлости в области сустава (HR, 1,04; P < 0,01), а также у больных с вовлечением ногтей (HR, 2,01; P < 0,001). Среди прочих факторов риска ученые назвали высокие баллы по результатам анкеты Health Assessment Questionnaire, ускоренную СОЭ и положительный результат типирования HLA-B27.
Более высокие баллы по шкале оценки тяжести течения псориаза (Psoriasis Area Severity Index), напротив, оказались ассоциированы с пониженным риском необходимости хирургических операций (HR, 0,88; P < 0,002). Терапия биологическими препаратами не оказывала значимого влияния на здоровье суставов больных ПсА.
Канадские исследователи указывают на некоторые ограничения своей работы: так, не исключено, что некоторые центры, на базе которых выполнялись операции, завышали их количество за счет учета аналогичных вмешательств, выполненных по поводу других заболеваний суставов (например, дегенеративного артрита). Тем не менее, авторы убеждены в ценности полученных выводов «[тем более, что их] исследование закончилось перед началом пандемии COVID-19, что повышает внешнюю достоверность результатов».

Польские исследователи выяснили, как определенные группы потребляемых продуктов питания влияют на выраженность симптомов акне у девушек в возрасте 14-20 лет и на ассоциированное с акне качество жизни.
В исследование ученых из Варшавского университета естественных наук были включены 848 девушек-добровольцев из 1370 отобранных, все участницы являлись ученицами одной из случайно отобранных 38 школ по всей Польше. Критериями включения были женский пол, польская национальность, факт обучения в старшей школе, возраст от 14 до 20 лет.
Участницам предлагали заполнить несколько опросников для оценки предполагаемого качества жизни с акне (анкета AQoL, шкала SOCQOL, опросник ADQ, индекс CADI). Рацион участниц оценивали с помощью опросника Acne-FFQ, в котором девушкам предлагалось ответить на вопросы о частоте употребления в пищу тех или иных групп продуктов, предположительно ассоциированных с развитием акне. Участниц, «пропускавших» вопросы анкетирования или дававших неубедительные/недостоверные ответы польские ученые исключали из исследования.
Выяснилось, что значимых различий в рационе у девушек с различной субъективной оценкой уровня жизни в связи с акне по шкале AQoL, SOCQOL не было (p > 0.05). Показатели индекса CADI, который используется для оценки ухудшения качества жизни больных с акне, впрочем, выявили следующие закономерности: качество жизни, ассоциированное с наличием симптомов акне, снижено у девушек, чаще употребляющих фаст-фуд (p = 0.0450; R = 0.0688), соленые закуски (p = 0.0342; R = 0.0727) и шоколадные конфеты (p = 0.0147; R = 0.0837).
Молочные продукты, кроме собственно молока, наоборот, при регулярном употреблении были ассоциированы с меньшим снижением качества жизни (p = 0.0414; R = ?0.0701), что, по мнению J. Rudzi?ska and D. G??bska, может свидетельствовать о «противоугревых» свойствах молочных напитков, в частности, напитков из ферментированного молока. Такие свойства, как предполагают польские исследователи, могут быть обусловлены высоким содержанием в молочных напитках пробиотиков, а также чудодейственным влиянием кальция и молочного жира на психику. В своей работе авторы цитируют исследования, посвященные роли употребления молочных напитков в снижении общего уровня стресса, гневливости и заболеваемости психическими расстройствами у любителей таких напитков (но не собственно молока).

На конференции дерматологов, косметологов и пластических хирургов в Орландо, Флорида д-р K.S. Marathe из детского госпиталя в Цинциннати «предостерегла» коллег от часто совершаемых американскими дерматологами ошибок в диагностике и лечении экстренных состояний у детей.
Д-р K.S. Marathe представила случай развития DRESS-синдрома (лекарственная сыпь с эозинофилией и системными симптомами) у девочки через 3 недели после завершения лечения триметопримом/сульфометоксазолом; реакция лекарственной гиперчувствительности характеризовалась выраженным повышением уровня печеночных трансаминаз и отеком лица, который, со слов K.S. Marathe, при этом синдроме «чаще наблюдается у взрослых, чем у детей».
«Чаще всего к развитию DRESS-синдрома приводят противоэпилептические препараты, на втором месте – антибиотики, в частности, триметоприм», – заметила д-р K.S. Marathe. – «Впрочем, иной раз триггер-фактор определить сложно; я наблюдала случай развития DRESS-синдрома в ответ на внутривенное контрастное вещество».
K.S. Marathe посоветовала врачам при подозрении на DRESS-синдром в первую очередь выполнить лабораторные анализы, причем не только в остром периоде, но и после исчезновения сыпи. В перечень анализов, по мнению д-ра, следует включить ОАК, ОАМ, уровень печеночных ферментов, креатинина, гормонов щитовидной железы, а также анализ на вирус герпеса 6 типа.
В качестве еще одной «ахиллесовой пяты» американских педиатров и дерматологов д-р K.S. Marathe выделила синдром Стивенса-Джонсона (токсический эпидермальный некролиз). Д-р Marathe подчеркнула важность раннего подключения офтальмологов к ведению таких пациентов в связи с риском потери зрения. По мнению K.S. Marathe, высокую эффективность показал метод биопокрытия роговицы больных ТЭН амниотической пленкой – для проведения такого вмешательства необходимо «сразу вызвать команду офтальмологов».
В качестве лекарственной терапии, способствующей сохранению зрения при ТЭН, K.S. Marathe высоко оценила ГКС и препараты человеческого иммуноглобулина для внутривенного введения, однако заметила, что с точки зрения улучшения выживаемости наилучшие результаты обеспечивает циклоспорин.
Обратила внимание коллег д-р K.S. Marathe и на многоформную эритему (МЭ) у детей.
«Чаще всего МЭ вызывает вирус простого герпеса, но его выявляют не всегда», – сообщила K.S. Marathe. – «Скорее всего, есть и другие триггеры, некоторые из которых так и не удается идентифицировать».
В таких случаях д-р Marathe посоветовала коллегам назначать не ацикловир, а внутривенный препарат иммуноглобулина.
Завершила свое выступление д-р K.S. Marathe «злободневным» докладом о синдроме мультисистемного воспаления у детей после перенесенной коронавирусной инфекции.
«При синдроме мультисистемного воспаления после COVID обычно развивается лихорадка, которая держится 3-5 дней, кореподобная сыпь. Возможно вовлечение слизистых оболочек и «ковидные пальцы» – болезненные красные или фиолетовые высыпания на больших пальцах ног. Раньше этот синдром считали клинической формой болезни Кавасаки, и они действительно [в чем-то патогенетически] схожи, но, тем не менее, это отдельные нозологии», – подытожила д-р K.S. Marathe. – «Поначалу мы проводили дифференциальную диагностику, определяя уровень антител к коронавирусу, но сейчас высокий титр этих антител почти у каждого, и тест утратил свою диагностическую ценность».

Профессор A.L. Peters из Южно-Калифорнийского университета признала существующие в США проблемы с доступностью препаратов для лечения пациентов с сахарным диабетом в связи с бесконтрольным применением их офф-лейбл для снижения массы тела.
В интервью для американского новостного онлайн-портала д-р A.L. Peters также сообщила, что многие ее пациенты встревожены возможностью развития нежелательного побочного эффекта от применения гипогликемического препарата семаглутид (Ozempic) – «оземпикового лица».
«Я разузнала, что же обозначает этот термин», – поделилась профессор A.L. Peters. – «Я живу в Лос-Анджелесе, здесь, мне кажется, почти все используют семаглутид. При приеме этого препарата вес «уходит» очень быстро, в том числе худеет лицо. И вот что происходит: кожа лица обвисает, кажется морщинистой, пациент визуально «стареет». Приходится прибегать к дополнительным пластическим операциям… Я говорю с долей сарказма, конечно» – профессор намекнула на специфику «мировой столицы развлечений».
«Да, в Лос-Анджелесе многие принимают семаглутид для лечения ожирения, [то есть офф-лейбл], и их можно понять, это очень эффективное средство, которое действительно помогает справиться с проблемой, но есть и вторая сторона медали. Для пациентов с диабетом второго типа, которым показан семаглутид, его запасов просто не хватает. Страховкой в США лекарства от диабета не покрываются, это тоже создает дополнительные неудобства, но многие пациенты готовы заплатить – а препарат раскуплен! Хотелось бы, чтобы его хватало для всех, чтобы стоимость препарата покрывалась медицинской страховкой, причем не только для больных диабетом, но и пациентов с предиабетом, с ожирением…»
Обратив внимание на очевидные проблемы американского здравоохранения, д-р A.L. Peters поделилась и своим мнением о возможности применения лекарственных препаратов офф-лейбл для похудения:
«Ожирение приводит в самым разнообразным заболеваниям, не только к диабету. Я верю, что [такие препараты как семаглутид] безопасны и высокоэффективны, они должны стать более доступными. Конечно, назначать их все равно следует с осторожностью, но все же, я полагаю, «официальную» область их применения можно расширить».
По мнению профессора, любые средства в борьбе с ожирением у американцев хороши, будь то лекарства офф-лейбл или популяризация спорта и правильного питания.
«Но лучше, конечно, сочетать эти подходы – ведь «переесть» можно любое лекарство», – подвела итог A.L. Peters.
А по поводу собственно феномена «оземпикового лица» д-р A.L. Peters заметила, что пациентам, по крайней мере, тем, кто принимает семаглутид по прямым показаниям, в связи с диабетом, «придется принять свои морщины», смириться с ухудшением внешнего вида кожи лица – ведь «здоровье требует жертв»…

Группа ученых под руководством профессора эпидемиологии S.M. Langan из Лондонской школы гигиены и тропической медицины обнаружили тенденцию к увеличению заболеваемости атопическим дерматитом (АД) у детей и подростков за последние десятилетия.
«Чтобы улучшить эффективность помощи больным, у которых наблюдаются симптомы атопического дерматита, разработать новые стратегии возможной профилактики обострений и роста заболеваемости, нужно хорошо понимать «масштаб проблемы», распространенность этой болезни», – прокомментировала актуальность исследования S.M. Langan.
Исследователи проанализировали базу Global Asthma Network за 2015-2020 годы и отобрали данные 74361 подростков в возрасте 13-14 лет и 47907 детей в возрасте 6-7 лет из 27 центров в 14 различных странах, после чего сравнили полученные показатели с данными первой и третьей фазы международного исследования астмы и аллергий детского возраста (ISAAC), полученными в 1993-1995 и 2001-2003 соответственно.
Подросткам предлагали заполнить опросники для оценки выраженности и частоты симптомов астмы, экземы и риноконъюнктивита в школе, а их опекуны заполняли аналогичные опросники, оценивая состояние детей и подростков дома.
На момент анкетирования симптомы АД наблюдались у 6,2% подростков и 6% детей, причем выраженные симптомы, приводящие к нарушению сна, отмечали 1,1% подростков и 0,6% детей; за последние 10 лет текущие симптомы атопических заболеваний подростки и дети стали отмечать чаще – показатели выросли на 0,98% (95% CI, 0,04%-1,92%) у подростков и 1,21% (95% CI, 0,18%-2,24%) у детей, тяжелые симптомы, нарушающие ночной сон, также стали отмечаться чаще – показатели увеличились на 0,26% (95% CI, 0,06%-0,46%) для подростков и 0,23% (95% CI, 0,02%-0,45%) для детей за последние 10 лет.
В целом за декаду заболеваемость АД выросла на 2,71% для подростков и 3,91% для детей, однако эти показатели значимо различались в зависимости от региона.
«В среднем рост заболеваемости можно было бы назвать небольшим, однако в некоторых регионах более резкий рост распространенности АД можно объяснить географическим расположением и средним уровнем дохода населения», – предположила профессор S.M. Langan.
Сильнее всего заболеваемость АД у детей и подростков выросла в Европе и Америке, но показатели частоты и длительности тяжелых симптомов АД сильнее всего увеличились за счет регионов Африки и Восточного Средиземноморья.
Исследователи обнаружили, что юные жители экономически развитых стран за последние 10 лет стали болеть АД чаще на 7,46% (по сравнению с 2,32% в менее благополучных регионах), а тяжелые симптомы АД наблюдают на 0,32% больше детей и подростков (по сравнению с 0,71% в менее благополучных регионах).
Лондонские ученые связывают такие закономерности с климатическими факторами и доступностью медицинской помощи, отмечают сложную природу проблемы.
«Так или иначе, полученные данные свидетельствуют об утяжелении бремени атопического дерматита – однозначно установив причину различий в показателях заболеваемости, мы сможем выявить факторы риска и разработать эффективные стратегии профилактики атопических заболеваний в разных регионах», – обнадеживающе заверила профессор S.M. Langan.