Плоскоклеточный рак in situ ногтевого ложа (ПКРis) представляет собой злокачественное новообразование, прогрессирование или наличие скрытой инвазии которого до сих пор не очень понятно. Его часто неправильно диагностируют как доброкачественные поражения (например, бородавки или онихомикоз), что приводит к задержке диагностики. Кроме того, многочисленные исследования показали связь между ПКРis и ВПЧ. Истинные размеры ПКРis часто скрыты за ногтевой пластинкой и/или ногтевыми складками. Костная инвазия и метастазирование встречаются нечасто, что свидетельствует о низкой степени злокачественности опухоли, однако нередко пациентов направляют на ампутацию пальцев. В Нью-Йорке провели ретроспективный обзор 346 пациентов, у которых провели удаление по Мосу с 2000 по 2019 и выявили ПКРis (n=31). Целью работы была оценка скрытой инвазии, чтобы улучшить понимание происходящих процессов. 24 пациента были мужчинами (77,4%), средний возраст составил 55 лет. Клинический средний размер опухоли составил 9,9мм. ИГХ на ВПЧ было проведено в 19 случаях: 15 из 19 были положительными (78,9%), у 8 были выявлены ВПЧ высокого риска. У 3 пациентов (9,7%) стадия процесса была увеличена в связи с находками в краях опухоли, где наблюдался очаговый и хорошо дифференцированный инвазивный рост. Ни в одном случае не было выявлено периневральной инвазии или вовлечения в процесс костей. Выявленная инвазия была фокальной и поверхностной, что при отсутствии глубокого инвазивного ПКР предполагает щадящие методы удаления. В отличие от ПКРis, возникающего при хроническом солнечном воздействии, в данной ситуации примерно 1/3 пациентов в когорте были моложе 45 лет. Кроме того, у 25,8% пациентов были рецидивы при поступлении после предшествующего хирургического лечения (эксцизия или хирургия по Мосу), что свидетельствует о высокой частоте рецидивов этого заболевания. Одна из причин, которая может объяснить высокую частоту рецидивов, заключается в том, что пациенты часто получали другие виды лечения до постановки окончательного диагноза (криотерапия или кремы для местного применения). Также это может быть связано с высокой распространенностью коинфекции ВПЧ. В этой связи вакцинация против ВПЧ и имиквимод могут оказаться полезны при лечении ПКРis в этой анатомической области.

Быстрая разработка и разрешение к применению вакцин от COVID-19 вызвали обеспокоенность по поводу их безопасности среди населения. В клинических испытаниях 3 фазы вакцин против COVID-19 с матричной РНК BNT162b2 (Pfizer/BioNTech) и с матричной РНК-1273 SARS-CoV-2 (Moderna) помимо прочего сообщалось о местных и системных реакциях. В новом исследовании из США на основе системы отчетности о нежелательных явлениях прививок сравнивали общие и дерматологические поствакцинальные побочные эффекты вакцин против COVID-19 и вакцин против вируса гепатита B (HBV) и сезонного гриппа. Вакцины против HBV и гриппа (рекомбинантная и инактивированная против сезонного гриппа) были выбраны потому, что они представляют собой две общепризнанные неживые вакцины, которые десятилетиями вводятся населению. Для обеих вакцин против COVID-19 данные были получены с момента их применения в декабре 2020 до 2021, тогда как для вакцин против гепатита В и гриппа данные были получены с 1990 по 2021. Учитывались только общие и дерматологические побочные эффекты с зарегистрированными показателями. По данным исследования сообщаемые общие побочные эффекты были выше для вакцин Moderna и Pfizer/BioNTech по сравнению с вакцинами против HBV и гриппа. Дерматологические побочные эффекты, о которых сообщалось для Moderna, встречались чаще, чем у HBV, но не у гриппа. У Pfizer/BioNTech не было статистически значимого более высокого процента дерматологических побочных эффектов по сравнению с HBV или гриппом. При сравнении Moderna и Pfizer/BioNTech большинство общих и дерматологических побочных эффектов были выше у Moderna. Так у Moderna по сравнению с Pfizer/BioNTech был значительно более высокий процент реакций в месте инъекции: боль - 1269 (12.20%) против 1192 (8.14%), эритема - 1104 (10,61%) против 323 (2,20%), отек - 839 (8.06%) против 291 (1,99%) и повышение температуры 576 (5,54%) против 153 (1,04%). В случае с вакциной против HBV эти значения были ниже, в случае с гриппом примерно такими же. Дерматологические побочные эффекты у вакцин Pfizer/BioNTech и Moderna составили соответственно: зуд - 5,36% и 6,52%, сыпь - 5,32% и 5,08%, крапивница - 3,9% и 3,87%, гипергидроз 3,32% и 3,02%, эритема 2,84% и 4,79%. Как у Pfizer/BioNTech, так и у Moderna у более молодых пациентов (16-55 и 18-65 лет, соответственно) наблюдались более частые и тяжёлые побочные эффекты, возможно, из-за более сильной иммунной системы и, следовательно, более высокой степени реактогенности. Исследование, по мнению авторов, может помочь развеять опасения пациентов относительно вакцин против COVID-19.

Кератиноцитарные карциномы, а именно базально-клеточный рак (БКР), плоскоклеточный рак (ПКР) и ПКР in situ/болезнь Боуэна, являются наиболее распространенными злокачественными новообразованиями у человека. Частота таких карцином выше у реципиентов трансплантатов паренхиматозных органов по сравнению с общей популяции. В этом случае, помимо известных факторов риска - УФ облучения, лучевой терапии и генетической предрасположенности, более высокая вероятность кератиноцитарных карцином у реципиентов может быть частично связана с использованием иммуносупрессивной терапии. Ранее было обнаружено, что системные ретиноиды эффективны для вторичной профилактики кератиноцитарной карциномы в подобной ситуации. Обнадеживающие результаты были получены при применении ацитретина в дозе 0,2–0,4 мг/кг или фиксированной дозе 25–30 мг/сут. Однако известные дозозависимые побочные эффекты (ксероз, сухость слизистых, хрупкость кожи, выпадение волос, гиперлипидемия, повышение трансаминаз печени и др.) приводили к отмене лечения. Кроме того, у пациентов, ответивших на лечение, прекращение терапии ретиноидами имело обратный эффект с быстрым развитием опухолей, т.н. эффект “рикошета”. Насколько эффективно лечение низкими дозами ацитретина и подбор этих доз пока является открытым вопросом. Так, в Израиле было проведено исследование, оценивающее эффективность низких доз ацитретина (10 мг/день) для вторичной профилактики кератиноцитарных карцином, а также его долгосрочную переносимость. Ретроспективное перекрестное исследование было проведено в специализированной дерматологической клинике в 2010–2017. В исследование были включены пациенты с по меньшей мере 1 кератиноцитарной карциномой в анамнезе, получавшие ацитретин в дозе 10 мг/сут в течение 2 лет. Основным результатом была разница в количестве новых кератиноцитарных карцином, диагностированных во время лечения по сравнению с 2-летним периодом до лечения. В общей сложности 70 реципиентов получили посттрансплантационную терапию ацитретином для вторичной профилактики кератиноцитарной карциномы. Но по разным причинам часть пациентов выбыла из исследования и оставшиеся 34 пациента и составили основную группу. За 2 года до начала терапии ацитретином в когорте было диагностировано 123 новых опухоли: 63 ПКР, 23 ПКР in situ/болезнь Боуэна и 37 БКР. В течение 2 лет лечения ацитретином было диагностировано 60 новых опухолей: 38 ПКР, 10 ПКР in situ/болезнь Боуэна и 12 БКР. Таким образом общее количество опухолей уменьшилось на 50%. Среднее количество кератиноцитарных карцином до лечения на одного пациента уменьшилось на 1,9, с 3,6 до 1,7, среднее количество ПКР уменьшилось на 1,1, с 2,5 до 1,4, среднее количество БКР на одного пациента уменьшилось на 0,73, с 1,08. до 0,35. Корреляции между возрастом пациентов на момент начала лечения ацитретином и реакцией на лечение выявлено не было. Интервал от трансплантации до начала лечения ацитретином колебался от 2 до 41 года. 34 пациента, включенные в анализ, не сообщали о клинически значимых побочных эффектах, и только 2 прекратили лечение из-за побочных эффектов: один жаловался на общую слабость, а у другого был повышен уровень печеночных ферментов. Авторы заключают, что необходимы крупные проспективные исследования для определения оптимальной продолжительности лечения, чтобы ограничить эффект рикошета, а также полагают, что их работа может иметь значение для включения низких доз ацитретина в рекомендации по посттрансплантационному лечению.

В 2017 финские врачи уже сообщали о первой ретроспективной серии случаев 31 пациента с кожными осложнениями после татуировок с 2008 по 2016. В этот раз они представили дополнительную серию из 45 пациентов из последующих пяти лет. Результаты сравнили с предыдущим исследованием. В данное исследование вошли 45 пациентов (28 женщин, 62%) со средним возрастом 34 года. Осложнения от перманентного макияжа имели место в 4,5% (2/45) случаев. Неинфекционные гранулематозные реакции в пределах черных татуировок были наиболее частым диагнозом (35%), включая саркоидоз в 4 случаях (9%). У 24% пациентов была аллергическая реакция на татуировки, в основном на красные оттенки (91%). В случае аллергии и гранулем при сакроидозе применялись суперпотентные кортикостероидные мази или местный такролимус. В 2 случаях аллергии на красные татуировки облегчение принесли локальные инъекции кортикостероидов. В 2 случаях нетуберкулезной микобактериальной инфекции сыпь разрешилась на фоне перорального приема доксициклина (200 мг/день в течение 3 месяцев). Пероральный гидроксихлорохин и тетрациклины были препаратами выбора при неинфекционных кожных гранулемах в случае неэффективности местного лечения. Если говорить о статистике за 10 лет, то наиболее частыми кожными осложнениями остаются аллергии на красные татуировки (30%), за которыми следуют гранулемы инородных тел/саркоидные гранулемы из-за черных татуировок (28%), доброкачественные поражения и острые кожные инфекции (по 10,5%). В большинстве случаев саркоидных гранулематозных реакций лабораторные данные и рентгенограмма грудной клетки ничем примечательны не были. Злокачественные новообразования кожи в статистике остаются исключительным и, по-прежнему, случайным событием. Среди единичных случаев наблюдалась контактная экзема на соединения, нанесенные во время или после татуировки, что было легко диагностировать, поскольку сыпь не ограничивалась татуировкой. «Переутомление татуировки» (изменение татуировки, чрезмерное выделение чернил и жидкости на поверхность кожи, рубцевание) из-за повторных травм иглой являлось редким осложнением. В таком случае татуировка заживаела с потерей пигмента и/или шрамами. Отличить это нежелательное явление от первичной инфекции сложно.

Ангиогенез играет важную роль в патогенезе псориаза, происходящего еще до клинических проявлений. Ангиопоэтин-2 (Ang-2) принадлежит к семейству ангиопоэтинов, которые необходимы для образования кровеносных сосудов. В частности, эти белки связываются со своим рецептором (ангиопоэтиновый рецептор тирозинкиназы TIE2) и участвуют в коммуникации эндотелиальных клеток с окружающей мезенхимой для установления стабильных клеточных взаимодействий. В Египте решили оценить уровни циркулирующего Ang-2 при бляшечном псориазе и их корреляцию с тяжестью заболевания при лечения узкополосным UVB (nbUVB). В перекрестное исследование были включены 38 пациентов с бляшечным псориазом средней и тяжелой степени и 38 здоровых людей из контрольной группы. У них определяли индекс PASI и возможную связь уровнями Ang-2 в сыворотке до и после лечения узкополосным nbUVB. Критериями исключения были злокачественные новообразования, аутоиммунные заболевания, беременность или лактация, приём метаболических или сердечных препаратов, а также приём системных препаратов от псориаза в течение последних 6 месяцев. Анализ Аng-2 проводили у больных до и после лечения и только один раз у контрольной группы. Лечение nbUVB заключалось в 3 сеансах в неделю в течение 12 недель подряд. Средний возраст больных псориазом (группа А) составил 38,71 лет, средний возраст контрольной группы (группа В) - 37,1 лет, группы были также сопоставимы по полу. Средняя продолжительность псориаза составила 30,84 месяцев, а средний балл по шкале PASI - 25,03. У женщин с псориазом уровни Ang-2 в сыворотке были значительно выше, чем у мужчин (1,44 против 0,88). Средний уровень Ang-2 в сыворотке значительно снизился с 1,13 до лечения до 0,51 после. Показатели PASI значительно снизились до и после 12 недель лечения (25,03 и 11,48, соответственно). По мнению авторов, исследование продемонстрировало потенциальный вклад Ang-2 в патогенез псориаза, а также его полезность в качестве биомаркера тяжести псориаза.

Гнойный гидраденит (ГГ) - хроническое рецидивирующее воспалительное заболевание. При нём в основном поражается кожа в интертригинозные областях, особенно в подмышечных впадинах и паху; высыпания представляют собой болезненные, глубоко расположенные узлы, абсцессы и свищевые ходы. Основным пусковым механизмом этого заболевания является закупорка фолликулов в результате пролиферации кератиноцитов протоков. Этиология болезни многофакторна и связана с влиянием гормонов и никотина на фолликулярный эпителий, а также с ожирением и генетической предрасположенностью. Из-за болезненных и зловонных поражений ГГ у пациентов наблюдается значительное ухудшение качества жизни. Снижение качества жизни связано с большей тяжестью заболевания, но присутствует и в более легких случаях. В последние годы разрабатывается много новых методов лечения ГГ, но большинство из них нацелены на умеренные или тяжелые случаи. Несмотря на эти многообещающее исследования, пациенты с легкой и средней степенью тяжести также нуждаются в соответствующем и удовлетворительном лечении. 15% резорциновый крем для местного применения обычно используется в клинической практике для лечения узлов и абсцессов у пациентов с ГГ, а также в качестве поддерживающей терапии. Молекула резорцина, родственная фенолу, действует как отшелушивающее средство с кератолитическим, противозудным и антисептическим действием. Хотя данное средство и показывает свою эффективность, но данных об удовлетворенности пациентов этим лечением отсутствуют. В связи с этим в Испании провели исследование оценивающее эффективность, побочные эффекты, удобство применения и общую удовлетворенность 15% крема с резорцином. Было проведено анкетирование 92 пациентов, использующих в течение 2 лет резорцин. Для этого был использован опросник удовлетворенности лечением (Treatment Satisfaction Questionnaire for Medication, TSQM), считающийся надежным инструментом не только для оценки удовлетворенности пациентов лекарственным препаратом, но и хорошим прогностическим методом оценки комплаентности. Средний общий балл составил 317,5 из 400 (71,0 балла за эффективность, 93,6 балла за побочные эффекты, 79,3 за удобство применения и 73,2 за общую удовлетворенность). Общий балл был выше у мужчин, чем у женщин (329,7 против 311,6), а более высокие баллы по удобству применения были отмечены у пациентов без избыточной массы тела или ожирения (86,9 против 77,1). Большинство пациентов (65, 70,6%) отрицали наличие побочных эффектов. Лечение рекомендовали бы 78 (84,8%) пациентов. Различий в баллах в зависимости от возраста, локализации сыпи, тяжести ГГ или курения не было. 44 пациента (47,8%) получали сопутствующую пероральную терапию, наиболее частым из которых был метформин (30 пациентов, 32,6%), за которым следовала комбинация рифампицина и клиндамицина (22 пациента, 23,9%). Различий в удовлетворенности резорцином в зависимости от сопутствующего лечения также не было. На основании полученных данных авторы полагают, что 15% резорцин является подходящим лечебным подходом для легких и умеренных форм ГГ. К слабым сторонам исследования они относят то, что их исследование является одноцентровым и не включает контрольную группу.

Кожа при атопическом дерматите (АтД) чаще обычного колонизируется золотистым стафилококком (S.aureus), а микробное разнообразие (Cutibacterium, Streptococcus, Acinetobacter, Corynebacterium и Prevotella) на пораженной коже снижено по сравнению со здоровой кожей. Кроме того, обилие S.aureus коррелирует с тяжестью заболевания, что частично объясняется тем, что S.aureus лучше развивается в условиях более высокого pH кожи при АтД. Интересно, что микробиота носа у пациентов с АтД более однородна, чем у здоровых людей, а микробный состав в носу коррелирует с тяжестью АтД у детей, у которых выявлено повышенное содержание Staphylococcus spp. при более тяжелом АтД. Фототерапия узкополосным ультрафиолетом В (nbUVB) оказывает антибактериальное действие и изменяет уровни антимикробных пептидов дефензинов, S100-белков, кателицидина и рибонуклеазы 7. Исследования с помощью культуральных методов показали, что лечение УФ-В снижает относительную численность S.aureus в коже при АД у взрослых и детей. Однако при обычном культивировании не удается вырастить 80% видов бактерий. В Норвегии решили изучить влияние фотолечения с применением секвенирование гена 16S рРНК, характеризующего все бактериальное сообщество. Целью исследователей было составление карты временных сдвигов в микробиоте кожи, носа и горла у взрослых пациентов (n=16, средний возраст 25,5 лет) с АтД после лечения nbUVB. Образцы для исследования брали с пораженной кожи до и после 3 процедур nbUVB, а также через 6–8 недель после лечения всего тела. В результате работы были получены следующие данные: наблюдались сдвиги в сторону большего разнообразия микробиоты пораженной кожи при АтД после 6–8 недель лечения, в то время как микробиота носа и горла оставалась неизменной. При этом после первых 3-х обработок nbUVB существенных изменений в микробиоте не наблюдалось.

DRESS-синдром (Drug Rash with Eosinophilia and Systemic Symptoms - лекарственная сыпь с эозинофилией и системными симптомами) является редкой и потенциально фатальной побочной реакцией на лекарственные препараты. Патофизиологические механизмы DRESS-синдрома запускаются в результате взаимодействия между лекарством или лекарствами или их метаболитами и иммунными рецепторами (лейкоцитарный антиген человека или рецепторы Т-клеток), что приводит к опосредованному Т-клетками ответу. Данное состояние может быть трудно диагностировано, особенно у детей, т.к. симптомы могут имитировать другие часто встречающиеся педиатрические заболевания. Во Франции собрали статистику по данному состоянию у детей за 20 лет. Исследователи отобрали 49 подходящих случаев, средний возраст пациентов составлял 8 лет (диапазон от 5 недель до 18 лет), 44,9% были мужского пола. У 3 детей (6,1%) ранее наблюдалась лекарственная кожная реакция (у двоих с неуточненной сыпью и у одного с крапивницей), при этом у 2 была реакция на тот же препарат, что и при DRESS-синдроме (сульфаметоксазол-триметоприм, пенициллин). У 8 детей (16,3%).была врожденная или ятрогенная иммуносупрессия. У всех детей была лихорадка и сыпь; у 95,4% больных сыпь покрывала более 50% поверхности тела. Кореподобная экзантема была описана у 67,3%; мономорфные высыпания - у 66,7%, полиморфные - у 33,3% (в т.ч. пурпура, мишеневидные поражения, экземоподобные поражения, волдыри и пустулы). Эритродермия была описана у 14,3%. Зуд был зарегистрирован в 67,3% случаев, отек лица - в 65,3% случае. Поражение слизистой оболочки было описано в 40,8% случаев; ассоциированный хейлит - в 30,6%. Лимфаденопатия наблюдалась у 69,4%. Наиболее часто поражались печень (41 ребенок, 83,7%), почки (13 детей, 26,5%, с изолированной протеинурией у 54% больных и умеренным повышением креатинина у 38%), легкие (11 детей, 22,4%) и желудочно-кишечный тракт (5 детей; 10,2%). У 1 больного описан миокардит, у 1 - менингит. Эозинофилия (абсолютное количество >500/мм3) присутствовала у 85,7%, а атипичные лимфоциты наблюдались у 49%. Лечение заключалось в применении только местных кортикостероидов в 30,6% и системных кортикостероидов в 55,1%, 12,2% получали внутривенный иммуноглобулин, 4,1% - циклоспорин. Диагноз DRESS-синдрома был поставлен в среднем через 6 дней после появления сыпи (диапазон 0-28 дней). Дифференциальный диагноз проводился у 22 детей (44,9%): подозревалась вирусная инфекция у 63,6% и болезнь Кавасаки у 22,7%. Большинство диагнозов были поставлены дерматологами (57,1% пациентов), тогда как педиатры поставили диагноз 12,1% пациентов. Средняя продолжительность высыпаний составила 20,5 дней (диапазон 4-90 дней). Среднее время от дебюта сыпи до максимального количества эозинофилов составило 10 дней (диапазон 0-35 дней). Рецидив отмечался у 11 пациентов (22,4%) в сроки от 6 недель до 6 месяцев. В 3 случая рецидив был связан со снижением или прекращением терапии кортикостероидами. Среди 85 препаратов, предположительно вызвавших DRESS-синдром, 49 были антибиотиками (57,6%) и 17 противоэпилептическими (20%). Среднее время начала болезни после приема препарата составило 13 дней. Лечебные препараты продолжали принимать после появления сыпи в среднем ещё в течение 4 дней.

Диагностика гиперкератотических поражений ладоней и подошв часто является сложной задачей как для клиницистов, так и для патологоанатомов. Псориаз и экзема представляют собой воспалительные кожные заболевания, которые часто поражают ладонно-подошвенную область и могут вызвать диагностические трудности для обеих специальностей. Хотя пустулезные варианты заболеваний можно легко различить, но отличить гиперкератотические формы псориаза и экземы бывает довольно проблематично. Паракератоз, псориазоформная эпидермальная гиперплазия и спонгиоз являются общими гистопатологическими признаками обоих заболеваний; поэтому гистопатологическая картина не всегда может быть однозначной. Хотя клинические и гистопатологические признаки могут быть почти идентичными, иммуные механизмы псориаза и экземы существенно различаются, так, например, интерлейкин (IL)-36 играет важную роль в патогенезе псориаза. В Турции провели ретроспективную повторную оценку окрашенных гематоксилином-эозином биоптатов 30 пациентов с клинически диагностированным ладонно-подошвенным псориазом (П) и 30 пациентов с ладонно-подошвенной экземой (Э), а затем выполнили иммуногистохимическое исследование (ИГХ) IL-36? и IL-36?. Среди гистопатологических признаков истончение эпидермальных гребней и вертикальное чередование участков паракератоза и ортокератоза имели наибольшую положительную прогностическую ценность при диагностике П (72,7% и 69,3% соответственно). При ИГХ у пациентов с П преимущественно наблюдалась диффузная или очаговая сильная экспрессия IL-36? и IL-36? в верхних слоях эпидермиса (86,7% и 83,3% соответственно). При сравнении средних показателей экспрессии IL-36? и IL-36? наблюдалось их значительно различие при П и Э. Среди всех гистопатологических и иммуногистохимических признаков диффузная сильная экспрессия IL-36? и IL-36? имела самую высокую прогностическую ценность в пользу диагноза П (75% и 76,7% соответственно). Авторы полагают, что ИГХ IL-36? и IL-36? может быть использована для дифференциальной диагностики П и Э.

Гранулематозный хейлит (ГХ) является редким заболеванием и может быть первичным (макрохейлит Мишера, синдром Мелькерссона-Розенталя) или ассоциированным с системным гранулематозом. Поскольку внутриочаговые или системные кортикостероиды имеют ограничения при длительном лечении, то для лечения ГХ предлагаются различные системные методы лечения. Во Франции провели ретроспективное исследование лечебных подходов при этой редкой патологии. Исследование включало 61 пациента (средний возраст 45,0 лет; 41 женщина) с первичным ГХ (38 пациентов с хейлитом Мишера и 9 с синдромом Мелькерссона-Розенталя) или вторичным ГХ (10 пациентов с болезнью Крона и 4 с саркоидозом), получавших системное лечение в период с 1995 по 2019. Пациенты получали 1 (n=23; 67,6%), 2 (n=19; 31,2%) или 3 или более (n=19; 31,2%) подхода системной терапии (медиана продолжительности 6,0 месяцев), всего было проведено 136 циклов различного лечения. Ответ на лечение оценивали следующим образом: полный ответ (ПО), частичный ответ (ЧО) или отсутствие ответа (ОО). Из 136 циклов лечения в 100 случаях наблюдался ПО или ЧО (73,5%), в том числе ПО в 35 случаях (23,5%). Средняя продолжительность ответа составила 7 месяцев. Доля ответа (ПО или ЧО) была выше при комбинированной терапии по сравнению с однокомпонентной терапией, но доля ПО или частоты рецидивов не отличалась между группами. Частота ответа и частота полного ответа не отличались между антибактериальными препаратами (66,7% и 22,2%), иммуномодулирующими и/или иммунодепрессантами (71,4% и 23,8%) или биологическими препаратами (75,0% и 25,0%). Доля ответов (77,5% против 63,2%) и ПО (24,5% против 21,0%) не отличались между первичным и вторичным ГХ. Клофазимин обеспечил самый высокий ПО, тогда как соотношение польза/риск иммуносупрессивных препаратов было сомнительным, т.е. они были связаны только с частичным и преходящим ответом. Талидомид по данным исследования оказался более эффективным, чем иммунодепрессанты, тогда как антагонисты а-ФНО вызывали ответ почти во всех ситуациях. В конце своей статьи авторы предлагают своё видение схемы лечения первичного ГХ: препарат первой линии - клофазимин (100-200 мг/день), препарат второй линии - доксициклин (100-200 мг/день) или колхицин (1мг/день), препарат третьей линии - талидомид (100-200 мг/день) или ингибиторы а-ФНО (инфликсимаб, адалимумаб). Курсы внутриочаговых или системных стероидов стоит рассматривать лишь в составе комбинированной терапии при частичном ответе.