Камиль-Мельхиор Жибер родился в Париже 1797 и умер в 1866 во время эпидемии холеры. О его семье и ранних годах ничего не известно. Его карьерная летопись начинается с 1818-1819, когда он был стажёром при сухом и суровом учителе, Лоране-Теодоре Биетте в больнице Св.Людовика. В 1822 Жибер получил степень доктора медицины за диссертацию «Некоторые размышления о современной медицине». 

В 1826 он занял первое место в конкурсе на должность профессора на медицинском факультете, опередив, среди прочих способных мужей, Армана Труссо, позже прославленного терапевта и педиатра. В связи с этим Труссо писал своему учителю Пьеру Бретонно: «Знаете ли вы что, Габриеля Андраля только что сделали профессором в 30-летнем возрасте? Он был моим самым грозным соперником. Я хотел опередить его и продолжить свою работу, но, к сожалению, он уже сговорился с Жибером, который занял первое место в нашем конкурсе.

Этот молодой человек не знает патологической анатомии и очень боится больниц и амфитеатров, но говорит легко и с необычайным очарованием. Я не слышал ни о ком, кто начинал бы свою карьеру так же хорошо, как он. У него есть только один недостаток, и я уже знаю, что это серьёзный недостаток: он неприветлив». В 1847 их академические пути пересеклись вновь: Жибер опередил Труссо на выборах в члены Медицинской академии, выиграв голосование за подавляющим большинством. 

В 1831 Жибер приступил к врачебной практике в парижских больницах и на протяжении 4 лет периодически заменял Биетта и Жана-Гийома Огюста Люголя в больнице св.Людовика. Когда в 1836 была открыта больница Лурсин, специализировавшаяся на лечении венерических заболеваний у женщин и фактически представлявшая собой полутюремное заведение для лечения проституток, Жибер стал в ней одним из трёх штатных врачей. Спустя 4 года стало вакантным место в дерматологическом отделении больницы св.Людовика, которое получил Жибер и занимал его в течение 23 лет. 

Преподавание дерматологии не было для него в новинку. Начиная с 1827, он читал лекции в небольшом, частном амфитеатре медицинской школы, а затем в хосписе медицинского факультета. После вступления в должность в больнице св.Людовика он возродил знаменитые лекции под открытым небом подобно прославленному Жану Алиберу, ставшие венцом его преподавательской деятельности. Вероятно, благодаря своему раннему контакту с Биеттом, Жибер обратил внимание на подход к классификации Роберта Уиллана и придерживался его в преподавании и печатной деятельности, впрочем он не был его стойким апологетом, подобно некоторым коллегам. 

Его первые печатные работы по дерматологии впервые увидели свет в 1834. По результатам своей работы в больнице Лурсин Жибер написал «Практическое руководство по венерическим заболеваниям», среди других его заметных публикаций: «Мемуары о сифилидах», «Медицинское применение мышьяка при множественных кожных и перемежающихся лихорадках», «Терапевтическое действие специфических ртутных препаратов при кожных заболеваниях и сифилисе», «Профилактика сифилиса» и «Йодистый калий в лечении сифилитических состояний». Он создал смесь красного йодида ртути и йодида калия, которая длительное время применялась при сифилисе и скрофулодерме и называлась сиропом Жибера. 

Самой известной работой Жибера стало описание pityriasis rosea, который до этой публикации (1860) путали с псориазом и вторичным сифилисом. Он описал это заболевание следующими словами: «Я наблюдал ещё одну разновидность питириаза, который может быть назван розовым и который имеет следующие характеристики: крошечные, чешуйчатые пятна, слегка окрашенные, нерегулярные, размером редко превосходящим ноготь, многочисленные и плотно расположенные, хотя всегда отделенные друг от друга здоровой кожей и сопровождающиеся зудом. Они распространяются на верхнюю часть тела, предпочтительно на шею и верхнюю часть груди и рук, но могут последовательно распространяться вниз и достигать бёдер, общая продолжительность высыпаний, которые проходят сами по себе, обычно составляет от шести недель до двух месяцев. Эти высыпания чаще встречаются у женщин, чем у мужчин, и часто наблюдаются в тёплое время года. Они обычно наблюдаются у молодых людей и у людей, чья кожа белая, тонкая и нежная».

По степени значимости с описанием розового лишая может соперничать доказательство заразности вторичного сифилиса, выполненное Жибером и его коллегами. В то время было две основные противоположные теории по этому вопросу. Филипп Рикор, известный французский венеролог, стоял во главе утверждающих, что вторичные высыпания не заразны, в то время как другие врачи неустанно утверждали обратное. К середине XIX века необходимость доказательства заразности вторичного сифилиса уменьшалась: клинические наблюдения, случайные находки и не очень корректные эксперименты отдельных врачей за пределами Франции практически не оставляли в этом сомнений. В 1858 Жозеф Озиас-Тюренн, которого можно помнить как изобретателя вакцинации против сифилиса, написал министру сельского хозяйства, торговли и общественных работ прошение, о том, чтобы Академия медицины урегулировала этот вопрос на все времена. Соответственно, была назначена комиссия для разрешения спора, в состав которой включили хирурга Альфреда Вельпо, судебного эксперта Альфонса Девержи, Рикора и Жибера. Задачей последнего было проведение необходимых экспериментов. 

Принимавшие участие в этой работе Жибер и Озиас-Тюренн были заинтересованы в публичном признании Рикором ошибок. Мотивация Жибера, похоже, была в основном личной. Он был одним из первых французских врачей, ставивших под сомнение теорию сифилитического заражения Рикора с середины 30-х годов, и он оставался на протяжении многих лет одним из самых стойких её критиков. Кроме того, хотя он и делал успешную карьеру - пожизненный пост в больнице св.Людовика и членство в Медицинской академии в 1847 (за три года до Рикора), но карьера его оппонента была гораздо более блестящей. Рикор был победителем самых важных дебатов той эпохи, посвященных проблеме сифилиса и гонореи, в то время как Жибер - одним из самых главных сторонников устаревших взглядов. Рикорд был богатым и знаменитым, «одним из самых выдающихся людей во Франции», а Жибер был «грустным и несчастным», по крайней мере, отчасти из-за его ощущения, что в своей карьере он мог бы достичь большего. В целом у Жибера была репутация неэмоционального человека, склонного к злобе на людей, которые его обидели. Тем не менее, все считали его очень хорошим специалистом, способным ясно объяснить самые сложные вопросы. О мотивации Озиаса-Тюренна достаточно сказать одно только то, что научный спор с Рикором продолжался до гробовой доски одного из них.  

Эксперименты по заражению испытуемых были засвидетельствованы рядом самых выдающихся людей в области венерологии и дерматологии: Антуан Базен предоставил материал высыпаний вторичного сифилиса, Альфред Арди, Девержи и Рикор обследовали пациентов на разных этапах эксперимента. Двое пациентов были заражены Жибером, двое Озиас-Тюренном (все пациенты болели вульгарной волчанкой). Все записи о состоянии пациентов велись с особой тщательностью и послужили основой доклада в Медицинской академии. Результаты экспериментов не оставляли никаких сомнений. Рикору оставалось только принять результаты этих экспериментов и признать свою ошибку. Когда 20 мая 1859 комитет Медицинской академии по вторичному сифилису собрался, чтобы обсудить доклад Жибера, Рикор отказался его подписать, утверждая, что он не может согласиться с результатами любого эксперимента с участием Озиаса-Тюренна. Он даже зашёл так далеко, что предложил Жиберу «возобновить» эксперименты, хотя прекрасно знал, что Жибер, который к тому времени выражал некоторое сожаление по поводу проведённых экспериментов, вряд ли примет его предложение. Спустя 4 дня Жибер предоставил итоговый отчёт в Академию, Рикор предусмотрительно не явился и отправил сообщение, что ответит на следующей неделе. 

Данная работа привела к большому резонансу, как во французских больницах и академических кругах, так и за их пределами, чему способствовали журналисты. В своё оправдание Жибер говорил, что надеялся, что сифилитическая инфекция и ртуть должны приведут к излечению волчанки. В результате Жибер мало что мог извлечь из этих экспериментов и, возможно, много потерял в плане престижа и чести. И в дальнейшем при чтении лекций предостерегал своих учеников, что «все эти прививки и эксперименты, как правило, противоречат великому моральному закону, который запрещает делать зло, даже если это приносит добро».