Первая французская революция вдохнула новую, дерматологическую жизнь в стены больницы св.Людовика, которую уже было хотели снести. Вторая французская революция послужила отправной точкой для начала утверждения дерматовенерологии, как отдельной специальности. В июле 1830 Виктор де Брольи, благодаря своей близости к Доктринёрам, получил пост министра публичного образования и создал комиссию, целью которой было изучение состояния медицинского факультета Парижа и всех мало-мальски связанных с ним структур.

Среди прочего комиссия заключила, что качество образования на факультете недостаточное, несмотря на наличие нескольких специализированных кафедр. Тем не менее, отчёта комиссии было недостаточно для создания специализированных кафедр, в том числе по дерматовенерологии. Изучение сифилидологии и дерматологии было ограничено дополнительными курсами. Лоран Казенаве и потом Альфред Арди отвечали за дерматологию, на курс сифилитических болезней был назначен хирург Аристид Верней. 

Несмотря на создание дополнительных курсов, медицинский факультет держался прежних позиций относительно специализации, которая казалась лишь дополнительным энциклопедизмом. Лишь немногие на факультете придерживались мнения о необходимости официального дерматологического образования. 

Изменение в этом порядке вещей наступило в 1870. Как ни странно, причиной тому стало поражения во франко-прусской войне. Правительство Франции проанализировало причины поражения, одними из которых оно посчитало немецкое образование и техническое и интеллектуальное обеспечение немецких университетов. 

Следствием этого стало реформирование образования, нашедшее отражение в принятом в 1875 законе о свободе высшего образования. Он угрожал монополии факультета и привёл к тому, что специализированные кафедры для противостояния в возможном соревновании с новыми учебными заведениями всё-таки были организованы.

В январе 1876 в свете новых веяний Альфред Фурнье подал прошение декану факультета об учреждении образовательной деятельности врачей в больнице св.Людовика, подобной тому чем он раньше занимался с экстернами в больнице Лурсин. Спустя 3 года это прошение воплотилось в создании кафедры сифилитических и кожных болезней. Кафедра была создана 31 декабря 1879, спустя 8 дней её главой  был назначен Фурнье.

Хотя факультет изначально предполагал создание 2 отдельных кафедр сифилидологии и дерматологии, оба эти предмета были представлены на 1 одной кафедре, что было связано с интересами заведующего в сосредоточении этих двух предметов в одних руках. Хотя в случае Фурнье преподавалась исключительно сифилидология. В отношении преподавания кожных болезней Фурнье считал дерматологию простым дополнением к сифилису, которому он посвящал все свои усилия. 

Спустя 1,5 года вновь возник вопрос о создании 2 кафедр, но Фурнье отстоял право заведования: «Число лиц вовлеченных в учебу сифилису и кожным болезням недостаточно для создания 2 отдельных кафедр. С одной стороны есть сифилис, как исключительная и сложная конституциональная болезнью. С другой стороны, что из себя представляет дерматология? 6 или 8 основных типов болезней, вокруг которых обращаются ещё несколько болезней. Преподавание их не представляет сложности для одного профессора». 23 профессора из 24 согласились с ним и проголосовали за сохранение имевшегося порядка.

Интерес студентов к дерматологии не подпитывался заинтересованностью заведующего. Количество студентов в больнице св. Людовика уменьшалось, а те, кто её всё-таки посещал, часто не имели возможности участвовать в осмотре пациентов. Международный престиж французской дерматологии казалось находился под угрозой и Луи-Анн-Жан Брок даже говорил о «коллапсе» парижской школы, в то время как австро-немецкие школы привлекали к себе большое внимания.

Анри Бенье, глава отделения св. Людовика и несколько «невызывающих сомнения колоссов французской дерматологии» обращали внимание на возвышение немецкоязычных медицинских университетов и, особенно, Вены. Бенье, проанализировав ситуацию в дерматологии в Общей больнице Вены, куда «отправляются все иностранные врачи, которые хотят изучать кожную патологию и дерматологическую терапию», мог только сокрушаться недостаткам организации в Париже: «Структура из клиники и кафедры единая по всей стране делает страну истинно университетской. Эта концентрация способствует нормальному и логичному усилению и комплектованию учебы.

В Париже всё наоборот. Университет и больница – 2 разные организации, которые часто конфликтуют между собой. В Париже нет центральной поликлиники, все клиники открываются в одно время в противоположных концах города. Иностранным врачам, пребывающим в Париж на один или два семестра, позволяют посещать только больницу св. Людовика для улучшения знаний дерматологии. Только одна официальная больница доступна им. Официальная и частная практика больницы заканчивают работать в 11. И что они должны дальше делать в больнице? Музей свободен для посещения, но прекрасные работники уходят и не помогают посетителям. Имеют ли они возможность для улучшения своих гистопатологических навыков? Нет, у нас нет базы, оснащения или персонала».

Адольф Дюринг, профессор дерматологии Филадельфии очень сожалел об отсутствии регулярных тренингов по дерматологии во Франции: «Для начинающих дерматологов Париж гораздо хуже Вены: только продвинутые студенты в этой дисциплине могут извлечь пользу из Парижских дерматологических источников».

Создание музея-библиотеки-консультации было удачной попыткой, собрать в одном месте самые лучшие элементы немецких университетов. Бенье считал, что новые конструкция, как новые институт, на чье создание вдохновили немецкие институты патологии и всё современное, что только существовало, и необычная единица – музей – было той оригинальной находкой, отличающей больницу св.Людовика от Общей больницы Вены». 

В стенах больницы св.Людовика французские дерматологи организовали первый мировой конгресс по дерматовенерологии. Основным местом действия былом музейное здание. Он было изумительно декорировано: лестница ведущая наверх была украшена растениями и цветами и национальными и иностранными флагами; карты, рисунки, оттиски, фотографии висели на стенах, отражая различные аспекты старой больницы на протяжении веков от общего плана 1607 до больничных фотографий 1889. Слева от библиотеки находился конференц зал, справа комнаты для заседаний, недавно украшенные портретами врачей больницы. Большая музейная комната была устроена для проведения семинаров. Филипп Рикор был почетным президентом, Альфред Арди - президентом, Анри Фёлар – секретарем. 210 дерматологов представляли 29 стран. Из Германской империи приехал только один лишь Пауль Унна, независимый от государственной медицины.

Организация музея, проведение конгресса, признание важности гистологии кожи не смогли кардинально повлиять на изменение преподавания дерматовенерологии. Ситуация начала меняться в начале XX века, когда появились первый официальный обязательный курс по дерматовенерологии, проводимый в больнице под руководством Эрнеста Гоше. Кроме того, появились признанные частные курсы, проводимые Броком и Тибьержем с 1903, они заключали, что «если дерматология и сифилис преподавались столь длительное время нашими выдающимися мастерами, мы можем лишь пытаться передать студентам и молодым врачам полный и практический тренинг, регулярно проводимый в строгий, ограниченный период времени по этим двум важным ветвям медицины».

Летопись больницы продолжается и до настоящего момента. В XX веке больница стала также центром исследования гематологии, иммунологии и комбустиологии. В 1974 в больнице было начато строительство новых современных зданий, которые специально имеют небольшую высоту и имеют ряд подземных этажей. Этим преследовались 2 цели: бережное отношение к архитектурному облику и нежелание нанести вреда старым зданиям строительными работами. Больница св.Людовика остаётся знаковым местом для французских дерматологов, которые, как минимум, раз в жизни с профессиональными или культурными целями посещают её стены.