Бытовые условия пациентов в больнице св.Людовика с годами более-менее улучшались, тем не менее назвать больницу желанным для посещения местом назвать было трудно. Длительное ожидание и условия приема, конечно, отпугивали часть страждущих, но за отсутствием выбора приходилось мириться с таким положением вещей. 

В течение длительного времени из-за монополии больницы в области дерматологии на консультации в её стены стабильно стекалось большое число пациентов. В течение всего XIX века число пациентов, консультируемых в больнице постоянно увеличивалось. Например, в 1859 больницу посетило 60000 пациентов, а в 1880 уже 90000. Почти каждое утро ко входу в больницу приходило до 500 пациентов и далеко не все успевали получить аудиенцию у врача. К 1894 среднее число консультаций составляло 305 в день. 

Иностранные врачи описывали толпы у дверей консультации: «Я никогда не смогу выразить всего своего возмущения из-за слишком торопливого поведения пациентов. Как это возможно, осмотреть даже половину от 200 пациентов за 2 часа? В здании площадью всего лишь в несколько квадратных футов за столом сидел глава консультации с 5-6 студентами и осматривал пациентов после всех своих студентов и помощников...». 

Пациент мог попасть на стационарное лечение 2 путями: напрямую через приёмное отделение больницы, открывавшееся после консультации, или через центральный приёмный офис. Последний располагался довольно близко от Отеля-Дьё и работал каждый день с 9 до 16. Он был создан, чтобы «предотвратить наблюдение в больницах лиц, которые не больны или недостаточно больны для госпитализации». В начале зимы толпы желающих искали места в больнице не для лечения, а для того, чтобы  провести холодное время года под крышей, а не на улице. До открытия офиса «больной», получив отказ в одной больнице, зачастую находил  другую, в которую было легче попасть.

Большинство больничных коек отводились больным, страдающим от чесотки: между 1804 и 1814 более 700 коек занимали больные чесоткой - 400 мужчин и 300 женщин. Оставшиеся около 100 коек отдавали больным с язвами, раком, выраженным десквамативным болезням и разнообразной патологией (сифилис, стригущий лишай, а позднее ещё кожный туберкулёз). Дольше всех лечились больные стригующим лишаем - 120 дней, чесоткой - 1 неделю, сифилисом - более 40 дней, псориазом от 50 до 80 дней, акне - 40 дней. 

Согласно некоторым источникам в определённое время в больнице можно было насчитать до 1100 коек и один из павильонов больницы на 160 коек был отведён для солдат, составлявших гвардию Парижа. К концу XIX века больница принимала вмещала в себя около 900 пациентов.

Вновь поступивших пациентов осматривали врачи, и тех, кто был недостаточно болен, отправлялся восвояси. Далее в другой комнате священник выслушивал признания вины пациентов и выполнял свой необходимый церемониал. Когда эти формальности были выполнены, начинались другие. Пациенту давали билет с указанием имени, диагноза и номер ванной комнаты. На складе пациент оставлял свои вещи и получал больничную одежду. Затем шёл в ванную комнату, после которой дожидался осмотра главным администратором больницы и затем получал разрешение на приём пищи. 

Во время своего нахождения в больнице пациенты постоянно жили под полицейским контролем: «строгий контроль необходим здесь более чем, где бы то ни было. Это требуется для достижения порядка среди пациентов, чьи болезни делают их нервными, беспокойными и несоблюдающими режим».

Врачебный утренний обход был главным событием для пациентов. В начале XIX века о прибытии врача в больницу возвещал звон колокола. Правила предписывали 2-кратный визит врача: утром между 6 и 7 утра и вечером между 4 и 8 часами. Врачи делали назначения для каждого пациента. Их записывали 2 студента в блокноты, которые проверялись в конце обхода и подписывались врачом. Студенты также были ответственны за перевязку и всё, что относилось к малой хирургии. Они отмечали признаки болезни и лечение было призвано бороться с ними.

Все больничные фонари гасили в 9 вечера и за порядком в палатах всю ночь следил больничный работник. Пациенты работали при каждой возможности, т.к. администрация полагала, что пациенты не должны быть ленивыми. Были и наказания для пациентов, которые в зависимости от тяжести и признания вины варьировались от запретов на прогулки до помещения в изолятор. Есть сообщение от 1837, которое гласило, что «довольно большое число пациентов были подвергнуты наказанию, особенно в сифилитическом и кожном отделениях».

Семейный визиты проходили в атмосфере, напоминающей тюрьму: «для каждой палаты есть приёмная, в которую направляются пациенты для визита с посетителями, где за посетителями наблюдали с целью поддержания порядка». Время визитов строго контролировалось, например, в 1849 навещать больных можно было лишь по четвергам и воскресеньям с 1 до 3.

С другой стороны в больнице можно было прикоснуться к прекрасному - компанию в больничной палате могли составить люди искусства. Среди известных больных больницы были Поль Верлен, Анри Тулуз-Лотрек, Теодор Жерико, Август Стриндберг. 

Среди строк, где Анри Мюрже, вспоминает о своём пребывании в больнице зимой 1841-1842 встречается следующее:  

Лепра выходит из прокажённого,

В ещё теплой постели

В свою очередь ощущается озноб смерти.

Мы число внутри числа,

Голос в тёмном гимне,

Ещё один умирающий завтра,

Которого упрямая наука

В мраморном амфитеатре

Будет ждать со скальпелем в руке.