Больница св.Людовика – место рождения больничной дерматовенерологии Франции. Место настолько знаковое, что едва ли можно найти французского дерматолога, который хотя бы несколько дней или несколько часов не слушал лекции или не участвовал в обходе в этой больнице. Она уже не раз фигурировала в исторических заметках в качестве декораций, на фоне которых происходили важные открытия, велись упорные научные споры и сменялись люди и идеи. Но история самой больницы сама по себе примечательна и позволяет проследить, как появилась и менялась дерматовенерология под влиянием изменений в медицине и в стране. 

Своему возникновению больница обязана очередному появлению чумы в галльских землях. В 1606 она пришла в Париж, и, спасаясь от неё, король Анри IV и его двор бежали в замок Фонтенбло. Глава самой крупной парижской больницы Отель-Дьё, традиционно используемой для больных чумой, также предпочел спастись бегством. Заболевшие чумой оказывались в довольно сомнительных условиях (малое количество кроватей, скученность, больные с другими нозологиями) и могли надеяться, разве что, на высшие силы.

Когда эпидемия закончилась, приоритетом было улучшение судьбы больных, в случае прихода новой эпидемии. Больницы для чумных 3 столетиями ранее были организованы Маргаритой Прованской, женой Людовика IX (о нём чуть позже), на бульваре Сен-Марсель. Но, как стало очевидно, их и Отеля-Дьё оказалось недостаточно, чтобы изолировать больных и обеспечить им посильный уход. 

Анри IV инициировал создание новой больницы. Место для неё было выбрано между 2 болотистыми местами (Сен-Мартен и дю-Тампль) у Бельвильского холма, недалеко от виселицы Монфокон. На тот момент место для больницы было достаточно удалённым от Парижа, чтобы ограничить распространение заразных болезней. Застройкой 8 гектаров занимался архитектор Клод Веллефо, в честь которого назван проспект, примыкающей к больнице. 

Строительство началось в 1607 и, несмотря на проблемы с подрядчиками, в 1609 была закончена капелла больницы, а в 1612 были закончены все строительные работы. Анри VI было не суждено увидеть конечный вариант: он был убит, заупокойная месса была была проведена в больничной капелле. 

Больница была построена по схеме итальянских и голландских чумных больниц и дополнительно была окружена внешней стеной. Форма больницы напоминала квадрат, первый этаж был занят палатами для больных (палаты св.Людовика и св.Жана для мужчин и палаты св.Августина и св.Марты для женщин и детей). Каждая палата имела 120 метров длины и 8 ширины, отделялась от следующей большим полотенцем, которое, как предполагалось, должно было защищать от распространения заразы.

Остальные помещения отводились под жильё персонала и под хранилища. Тюремный стиль архитектуры изолировал инфекционных больных и персонал, за которыми днём следили охранники, а ночью ещё и собаки. Суровую атмосферу больницы смягчали посаженные во внутреннем дворе 200 вязов, а также многочисленные миндальные и абрикосовые деревья и овощи. Урожай, как правило отправлялся на продажу, а прибыль пополняла больничную казну. 

Изначально больница была создана как временное карантинное учреждение только на время эпидемии. Сначала её назвали Maison de la Santé (Дом здоровья), а позже переименовали в Hôpital Saint-Louis в память о короле Людовике IX, который умер во время восьмого крестового похода и был канонизирован. Согласно преданию умер он от чумы, хотя сейчас на роль виновника гибели монарха претендуют также цинга и дизентерия. Пациенты с этими и ещё рядом заразных болезней и стали основным контингентом больницы.

Больница св.Людовика использовалась с перерывами с 1616: 1616-1636 - эпидемии чумы, 1651 - в период Фронды убежище для больных и скота, 1670-1671, 1709-1710, 1729-1730 для больных цингой, 1731-1740 - в качестве зернохранилища, с 1749 - пристанище для бродяг, 1754-1767 - больница для нищих, подобно Отелю-Дьё. После пожара в Отеле-Дье в 1772 больница св.Людовика принимала всех больных и больше не закрывалась. Иногда власть имущих посещали мысли о перепрофилировании больницы: размещение монетного двора, установка печей, место для долечивания больных других больниц, но эти задумки не были воплощены в жизнь. 

В 1788 Людовик XVI принял решение снести старые здания больницы и возвести новые. Причиной тому было заключение комиссии Академии Наук по проверки больниц Парижа. Один из членов комиссии, хирург Жак-Рене Тенон оставил следующую информацию о больнице св.Людовика того времени: 8 палат, 254 широкие кровати, 45 малых кроватей, 7 подвешенных люлек: по 4 пациента на кровать, по одному на 1 малой кровати, один ребенок в колыбели, что в целом составило 1068 человек. Влажность и сообщение между палатами, а также размещение нескольких пациентов на 1 кровати, явно не способствовали ограничению заразных болезней. Освещение осуществлялось масляными лампами, что часто доставляло неудобства больным, особенно с легочной патологией. При этом меры по изоляции больничного персонала и пациентов от окружающего мира были признаны эффективными. Сам Тенон считал, что среди Парижских больниц, в больнице св.Людовика «больше вещей можно улучшить, чем создать заново». Планам Людовика XVI не было суждено сбыться - помешала революция. 

В 1790 была создана новая комиссия под руководством Франсуа де Ларошфуко которая, среди прочего, подтвердила выводы Тенона: «Здания исключительно красивы и очень обширны: они создают 2 концентрических квадрата. Внешний квадрат содержит жилища больничного персонала, аптеку и другие здания, необходимые больнице. Внутри палат содержатся обычно 6-7 сотен больных заразными болезнями или отталкивающими болезнями, которые требуют изоляции и должны лечиться отдельно, хотя они и не заразны, такими как рак, язва, гнойные раны, скрофулодерма, цинга… 158 человек обслуживают это здание: врачи, хирурги, сестры, служащие, несколько больничных монахинь из Отеля-Дьё… Также есть широкий сад вокруг больницы, широкий двор и всё полезное, что только можно найти для служащих и больных и для свежего воздуха между двумя внутренними стенами. Эта больница – приют для множества больных людей, страдающих серьёзными болезнями и обращающимися за помощью, которой такие больницы, как Отель-Дьё, Бисетр и Сальпетриер, могли бы завидовать». 

Периодическое обсуждение судьбы имеющихся больниц, об их необходимости в целом, об изменении медицинского образования и необходимости в них, уходило на второй план во время революционных событий. Наступление некоторой политической определенности отразилось и на социальных преобразованиях. В ноябре 1801 вышел указ, деливший все больницы на 3 группы: «...надлежит принимать пациентов, которые нуждаются в лечении в хосписах: в общих хосписах для лечения ординарных болезней, специальных хосписах для лечения редких болезней и специальных хосписах для пациентов обоего пола, страдающих венерическими болезнями». 

Переименованная в Северный хоспис больница св.Людовика (Революция же, ну какие ещё короли и к тому же святые, в самом деле?) была отведена для хронических заразных болезней таких как чесотка, стригущий лишай, для тяжёлых и хронических болезней, как цинга, язвы, скрофулодерма. Т.о. больница была официально предназначена для больных кожными болезнями и хроническими, длительно протекающими болезнями, которые не требовали ежедневного визита врача в столь далекую часть города. Больница также обзавелась собственным штатом врачей вместо приходящих совместителей.

Эта специализация, оригинальная мера Парижской больничной системы, стала началом привилегированного положения больницы св. Людовика в отношении дерматологии. Также введение специализации стало отражением деятельности парижских врачей, отныне проповедовавших «локализованную медицину», где каждая болезнь соотносилась с органом, вместо старой гуморальной теории.