Осенью 1709 прусский король Фридрих I отправился в восточнопрусский город Мариенвердер для встречи с Петром I для переговоров по российской позиции в Северной войне и Войне за испанское наследство. Во время своего путешествия по Восточной Пруссии он увидел последствия разразившейся летом эпидемии чумы. унесшей 200 000 человек. Под глубоким впечатлением от увиденного по возвращении в Берлин он подписывает указ об учреждении чумного дома. Под будущую карантинную больницу он выделил королевскую землю за городской чертой у Шпандауских ворот.

В 1710 здание открылось, но к этому моменту эпидемия довольно быстро сошла на нет. Чтобы 2-этажная больница с её 400 койками не простаивала, её сделали одновременно приютом для бездомных, незаконнорожденных и проституток, и домом престарелых. В 1713 больница стала служить и военным госпиталем, где военные хирурги начинали свою карьеру.

В 1727 Фридрих Вильгельм I одобрил предложение о том, «чтобы гражданский и военный госпиталь были учреждены в Гарнизонном госпитале у Шпандауских ворот для обращения с гражданами и солдатами». И король собственной рукой на соответствующем документе написал «здание следует называть charité». Само название charité в переводе с французского означает благотворительность. 

Довольно странно, что не питавший, мягко говоря, симпатии к французскому языку «король-солдат» Фридрих Вильгельм I выбрал такое название. Возможно это была дань европейской придворной моде XVIII века. Тем более удивительно, что название сохранилось на века.

Ведь и до учреждения Шарите в немецких документах есть критичное отношение к французскому влиянию: «Теперь все должно быть французским: французский язык, французская одежда, французская кухня, посуда, французские танцы, французская музыка и французская болезнь. Гордый, лживый, развратный французский дух совершенно усыпил немцев». Да и после учреждения Шарите националистические веяния XIX и XX веков явно не благоволили сохранению иноземного названия.

После указа 1727 в больнице начали оказывать бесплатную медицинскую помощь, а в саму больницу были направлены первоклассные врачи. Например, в больнице работал придворный врач Иоганн Теодор Эллер и старший военный хирург Габриэль Зенфф, посещавшие больницу два раза в неделю. В том же году Шарите была расширена и «инфекционные» пациенты теперь размещались на третьем этаже. В основном туда помещались больные венерическими заболеваниями, т.к. насыщенные ртутью пары, а также «заразные» миазмы и миазмы от выраженного пото- и слюноотделения, могли быть безопасно развеяны по воздуху. 

Согласно протоколу Шарите от 1728, процедура приёма в больницу была следующей: «Осматривая бедных, спросите, чем они занимаются? И как они стали бедными? Внесите это протокол и сообщите об этом с экспертным заключением о том, достойны ли они быть допущенными в Шарите. Те, кто попал в бедность в результате несчастных случаев не по своей вине, должны быть приняты в Шарите, а те, кто попал в бедность из-за плохой жизни и чувствуют себя хорошо, должны быть доставлены в работный дом во Фридрихсштадте или в Шпандау».

С этого времени у каждого больного была кровать и довольно неплохая еда, а лечением больных занимался штат, состоящий из хирургов в отставке, начинающих фельдшеров и акушерок, но постепенно ситуация ухудшалась. Берлин увеличивался, как и количество больных в нём. Шарите переставала справляться с нагрузкой. Гигиенические условия оставляли желать лучшего, отсутствовала штатная медсестра, обязанности сотрудников оставались на бумаги и все официальные инструкции не выполнялись из-за их отрыва от реальности.

Репутация больницы падала. В 1730-х уровень смертности в Шарите составлял почти 30%, что также можно объяснить тем фактом, что многие приезжали туда только тогда, когда их состояние здоровья было уже довольно плохим. Особенно это касалось солдат, которые занимали около 40% коек. В письме в управление по делам бедных говорилось: «Пока солдата можно вылечить и он не хочет оставлять службу, за него платит начальство, в противном случае он сначала попадает в руки старых знахарок, бездельников и палачей, прежде чем попадёт в Шарите. Это происходит не только с солдатами, но и с гражданскими».

В течение этого десятилетия управление Шарите по делам бедных и медицинский персонал неоднократно вступали в споры: врачи жаловались на нехватку оборудования, например, лекарств, а администрация возмущалась небрежностью врачей. Как показали проверки, проведенные инспектором в Шарите, многие пациенты часто лежали в своих кроватях неделями без осмотра врача. Вместо этого практику вели фельдшеры, которые смело безо всякого опыта вмешивались в лечение. Ответом на эту ситуацию было постановление, согласно которому каждый врач должен был посещать пациентов два раза в неделю, что не сильно помогло и только вызвало дополнительные проблемы.

Проблема достигла своего апогея в 1741, когда был издан еще один королевский указ, разрешающий управлению по делам бедных в одиночку принимать решение о приеме пациента в Шарите. Результат был предсказуемым: вскоре врачи пожаловались на то, что большинству пациентов вряд ли можно помочь и что у них больше нет шансов на выздоровление. Любой, кто попадал в Шарите, либо хронически болен, либо очень близок к смерти, и то и другое было непродуктивно для лечения и обучения.

Правление Фридриха II значимым образом не сказалось на состоянии Шарите. С одной стороны в больнице количество больных, в т.ч. больных сифилисом женщин, увеличивалось с каждым годом. С другой стороны сам Фридрих II, уделявший внимание вопросам религии, искусству и военным делам, прохладно относился к сомнительным успехам медицины XVIII века.

Даже успехи учебной и административной реформы Общей больницы Вены, больницы с похожей историей и проблемами, не вдохновляли на изменения. Лишь в конце своего правления «старый Фриц» одобрил план по расширению давно переполненных зданий Шарите. 

В 1796 Иоганн Людвиг Формей опубликовал работу о медицинских учреждениях Берлина. Данные из Шарите говорили о смертности каждого шестого пациента, а если принять во внимание большое количество венерических, чесоточных и кожных больных, которые редко умирали от болезней, то эта цифра становится ещё более неблагоприятной. Большинство бедняков настолько боялись этого учреждения, что видели наказание, а не благо быть принятым в него.

Автор заключал: «Надеемся, что новые здания... восполнят нехватку места и позволят выздоравливающим отделиться от больных, что ранее было невозможно. Поскольку снабжение больных продуктами питания и общее экономическое положение этого учреждения значительно улучшились за последние годы, мы можем надеяться, что эта огромная смертность снизится в будущем». Новые постройки на 700 коек были возведены между 1785 и 1800, в настоящее время их называют «старой Шарите».